Эдуард Асадов - Когда стихи улыбаются

И чуть ты бровью шевелила —
Я шел безгласно за тобой.
А ты смеялась: «Сон-травой
Тебя я насмерть опоила!»

Но и во сне и наяву,
Как ни тиранствуй бессердечно,
А все же злому колдовству
Дается царство не навечно!

О, как ты вспыхнула душой
И что за гнев в тебе проснулся,
Когда я, встретившись с тобой,
Однажды утренней порой
Вдруг равнодушно улыбнулся.

Не злись, чудная голова,
Ты просто ведать не желала,
Что есть еще разрыв-трава,
Ее мне сердце подсказало!

Почувствовав неправою себя,
Она вскипела бурно и спесиво,
Пошла шуметь, мне нервы теребя,
И через час, все светлое губя,
Мы с ней дошли едва ль не до разрыва.

И было столько недостойных слов,
Тяжеловесных, будто носороги,
Что я воскликнул: — Это не любовь! —
И зашагал сурово по дороге.

Иду, решая: нужен иль не нужен?
А сам в окрестной красоте тону:
За рощей вечер, отходя ко сну,
Готовит свой неторопливый ужин.

Как одинокий старый холостяк,
Быть может, зло познавший от подруги,
Присев на холм, небрежно, кое-как
Он расставляет блюда по округе:

Река в кустах сверкнула, как селедка,
В бокал пруда налит вишневый сок,
И, как «глазунья», солнечный желток
Пылает на небесной сковородке.

И я спросил у вечера: — Скажи,
Как поступить мне с милою моею?
— А ты ее изменой накажи! —
Ответил вечер, хмуро багровея. —

И вот, когда любимая заплачет,
Обидных слез не в силах удержать,
Увидишь сам тогда, что это значит —
Изменой злою женщину терзать!

Иду вперед, не успокоив душу,
А мимо мчится, развивая прыть,
Гуляка-ветер. Я кричу: — Послушай!
Скажи мне, друг, как с милой поступить?

Ты всюду был, ты знаешь все на свете,
Не то что я — скромняга-человек.
— А ты ее надуй! — ответил ветер. —
Да похитрей, чтоб помнила весь век.

И вот, когда любимая заплачет,
Тоскливых слез не в силах удержать,
Тогда увидишь сам, что это значит —
Обманным словом женщину терзать!

Вдали, серьгами царственно качая,
Как в пламени, рябина у реки.
— Красавица, — сказал я. — Помоги!
Как поступить мне с милою, не знаю.

В ответ рябина словно просияла.
— А ты ее возьми и обними!
И зла не поминай, — она сказала. —
Ведь женщина есть женщина. Пойми!

Не спорь, не говори, что обижаешься,
А руки ей на плечи положи
И поцелуй… И ласково скажи…
А что сказать — и сам ты догадаешься.

И вот, когда любимая заплачет,
Счастливых слез не в силах удержать,
Тогда узнаешь сам, что это значит —
С любовью слово женщине сказать!

Может, то превратности судьбы,
Только в мире маловато радостей,
А любые трудности и гадости
Так порой и лезут, как грибы.

Ты решишь сурово отвернуться,
Стороной их где-то обойти,
А они, как черти, обернутся
И опять маячат на пути.

И когда приходится справляться:
— Как спалось? — при встрече у друзей,
Часто слышишь: — Ничего, признаться,
Только сны мне почему-то снятся
Ну один другого тяжелей!

Впрочем, не секрет, что сновидения —
Не картин причудливых поток,
А в какой-то мере отражения
Всех дневных волнений и тревог.

Эх, сказать на свете бы любому
Человеку: — Милый ты чудак!
Если б жизнь нам строить по-иному:
Без грызни, по-светлому, не злому,
Мы и спали б, кажется, не так!

Весенним утром четверо мужчин
Шагали на рыбалку оживленно.
— Нет, что за счастье, — вымолвил один, —
Что нам вослед не увязались жены!

Ну до чего ж я, братцы, не люблю,
Когда во все стараются соваться,
Воспитывать тебя, распоряжаться,
Да хоть бы взять красавицу мою!

И, задохнувшись от веселой злости
(Спасибо, дом достаточно далек),
Он стал жене отсутствующей кости
Молоть буквально в пыль и порошок!

Другой сказал: — Бывает хуже, братцы.
Подумаешь, супруга-командир!
А ты рискни хоть годик пообщаться
С женой, что вечно жаждет поругаться
Да ленится, нагуливая жир!

Придет с работы — час толчет картошку,
А поторопишь — лучше и не тронь:
Так и пойдет на приступ с поварешкой,
Из глаз огонь и изо рта огонь!