Афанасий Фет - Соловей и роза

Отдам, что было мне дано
Блаженства и тоски,
За взгляд, улыбку, – за одно
Пожатие руки.

Ты говоришь мне: прости!
Я говорю: до свиданья!
Ты говоришь: не грусти!
Я замышляю признанья.

Дивный был вечер вчера!
Долго он будет в помине;
Всем, – только нам не пора;
Пламя бледнеет в камине.

Что же, – к чему этот взгляд?
Где ж мой язвительный холод?
Грусти твоей ли я рад?
Знать, я надменен и молод?

Что ж ты вздохнула? Цвести —
Цель вековая созданья;
Ты говоришь мне: прости!
Я говорю: до свиданья!

Видишь – мы теперь свободны:
Ведь одно свобода с платой;
Мы за каждый миг блаженства
Жизни отдали утратой.

Что ж не вижу я улыбки?
Иль сильней всего привычка?
Или ты теперь из клетки
Поздно пущенная птичка?

Птичка-радость, друг мой птичка,
Разлюби иную долю!
Видишь – я отверз объятья:
Полети ко мне в неволю.

После раннего ненастья
Что за рост и цвет обильный!
Ты даешь мне столько счастья,
Что сносить лишь может сильный.

Ныне чувства стали редки,
Ты же мне милей свободы;
Но боюсь я той беседки,
Где у ног почиют воды.

Сердце чует, что недаром
Нынче счастие такое;
Я в воде горю пожаром,
А в глазах твоих – так вдвое.

Мудрым нужно слово света,
Дружбе сладок глас участья;
Но влюбленный ждет привета —
Обновительного счастья.

Я ж не знаю: в жизни здешней
Думы ль правы, чувства ль правы?
Отчего так месяц вешний
Жемчугом осыпал травы?

Что они дрожат, как слезы, —
Голубого неба очи?
И зачем в такие грезы
Манит мглу любовник ночи?

Ждет он, что ли? Мне сдается,
Что напрасно я гадаю.
Слышу, сердце чаще бьется,
И со мною что? – не знаю!

Какая холодная осень!
Надень свою шаль и капот;
Смотри: из-за дремлющих сосен
Как будто пожар восстает.

Сияние северной ночи
Я помню всегда близ тебя,
И светят фосфорные очи,
Да только не греют меня.

Опять я затеплю лампаду
И вечную книгу раскрою,
Опять помолюся Пречистой
С невольно-горячей слезою.

Опять посетит меня радость
Без бури тоски и веселья,
И снова безмолвные стены
Раздвинет уютная келья.

Прочь горе земное; одно лишь
Про землю напомнит мне внятно —
Когда, обращая страницу,
Увижу прозрачные пятна.

Снова слышу голос твой,
Слышу и бледнею;
Расставался, как с душой,
С красотой твоею!

Если б муку эту знал,
Чуял спозаранку, —
Не любил бы, не ласкал
Смуглую цыганку.

Не лелеял бы потом
Этой думы томной
В чистом поле под шатром
Днем и ночью темной.

Что ж напрасно горячить
Кровь в усталых жилах?
Не сумела ты любить,
Я – забыть не в силах.

Как гений ты, нежданный, стройный,
С небес слетела мне светла,
Смирила ум мой беспокойный,
На лик свой очи привлекла.

Вдали ль душой ты иль меж нами,
Но как-то сладостно, легко
Мне пред тобою, с небесами
Сдружившись, реять высоко;

Без сожаленья, без возврата
Мне сладко чувства расточать
И на тебя очами брата
С улыбкой счастия взирать.

Напрасно, дивная, смешавшися с толпою,
Вдоль шумной улицы уныло я пойду;
Судьба меня опять уж не сведет с тобою,
И ярких глаз твоих нигде я не найду.

Ты раз явилась мне, как дивное виденье,
Среди бесчисленных, бесчувственных
людей, —
Но быстры молодость, любовь, и наслажденье,
И слава, и мечты, а ты еще быстрей.

Мне что-то новое сказали эти очи,
И новой истиной невольно грудь полна, —
Как будто на заре, подняв завесу ночи,
Я вижу образы пленительного сна.

Да, сладок был мой сон хоть на одно
мгновенье!
Зато, невольною тоскою отягчен,
Брожу один теперь и жду тебя, виденье,
И ясно предо мной летает светлый сон.