Василий Пушкин - Поэты 1790–1810-х годов

Как тысячи светил на тверди запылали —
Огонь Поэзии для смертных возгорел;
Народы родились, и грады расцветали —
И луч Поэзии льды полюсны согрел.

Тогда, как человек с другими съединился
И царства возросли под сводами небес,
Язык божественный ее обогатился,
Соделался тогда источником чудес;
Тогда Филиппов сын, по гласу Тимофея,
От ног Таисиных спешил на брань лететь;
Родились Пиндары, Гомеры и Орфеи —
И звери дикие ходили им вослед!

Кто мог предметы все Поэзии исчислить
И языку ее круг тесный начертить? —
Поэзия везде! — и кто дерзнул помыслить,
В жилище облаков орла остановить?
Ее пределы там, где кончится вселенна;
Великий путь — земля, моря и небеса.
Парил Бард Севера по тверди вдохновенной
И на Атлантовых не опочил хребтах.
И сколь различен вид чудесныя природы,
Различен столько вид Поэзии самой;
Поэзия была богиней всех народов
И не потушит ввек бессмертный факел свой!

Какую чудную увидим мы картину,
Когда история покажет ряд веков,
Как в недрах дикия и мертвыя пустыни
Ручей, виющийся едва среди песков,
Далёко по полям хребет свой расстилает,
Жизнь, изобилие египтянам дает;
И как из семени дуб гордый изникает,
Так и Поэзия в пути своем идет.
Родился человек — и в сладком восхищеньи,
В сердечной простоте природу прославлял;
Изображал потом свой ужас, изумленье,
Когда из черных туч огонь над ним пылал,
Как горы крепкие в сердцах своих стенали
И океан кипел, ревущий в берегах.

Поэты мудрые на арфах подражали
Глаголам Вышнего, как Он вещал в громах,
И в кротких зе́фирах, и в стоне ветров ярых,
И в трелях соловья, в журчаньи светлых вод,
И в шепоте дерев, и в бурных водопадах
Звучали струны их: велик, велик господь!

Раздались песни Муз, — и счастье с кротким миром,
С улыбкой жизненной слетели к нам в поля.
Дары благие их посыпалися с лиры,
И обновилася великая земля!
Так человек, пленясь согласьем лирна звона,
Огнь в сердце ощутил, летел других обнять,
Составить общество: гармонии законы
Цепями милыми умеют нас пленять.

Что был ты, человек, один в лесах, с природой?
Не раб ли был ее ты в славный век златой?
Но в обществе воззрел на небо с мыслью гордой,
Тогда исполнился великий жребий твой!
Душа возвысилась к моральному блаженству,
Ты начал в радости свободнее дышать;
Открытый разум твой понесся к совершенству,
И в мыслях полетел вселенную обнять!
Распространился круг идей твоих далёко,
Искусства, знания, науки родились,
И до небесных стран твое проникло око,
И горы под рукой твоею раздались!

Леса дремучие поля обременяли;
Там — в черной их глуши — смерть вечная жила;
Вой ветров, рев зверей там эхом повторялись;
Река шумящая свой бурный ток вила
Средь каменистых скал, среди степей бесплодных,
Уединение ходило на брегах;
Коснулся Амфион до струн волшебно-стройных —
Упали дерева на мощных их корнях
И, превратясь в суда, за счастьем полетели;
Пустыни облеклись вдруг жатвой золотой,
Сыны гранитные под сталию исчезли.
Какое торжество Поэзии святой!

Явились общества, — брань лютая явилась,
Из ада принеслась — и возлегла в полях;
Глад, ужас, бешенство кругом ее обвились,
И поселилась смерть в стальных ее руках!
Тогда восстал Поэт — се глас его громовый
Устами Минина к гражда́нам говорит:
«Ступайте, братия! вам плен и смерть готова,
Огнь гибельной войны в отечестве горит.
Идет ужасный враг, как тигр ожесточенный,
Разит без жалости младенцев, слабых жен!
Не видите ли вы сих нив опустошенных?
Не слышите ли вы несчастных смертный стон?
Смотрите, как в крови купается враг лютый:
Одной рукою меч, другою цепь несет.
Ступайте, братия! еще одна минута —
И всё отечество погибнет и падет!
Ступайте!» — и герой булат свой извлекает,
На все опасности без робости летит.
Пусть медна пещь ревет, пусть в молниях пылает
И в вихрях огненных смерть лютую стремит, —
Герой неустрашим! Героя слава водит,
В глазах его огонь, в его деснице смерть;
Пред воинством своим, как грозный Марс, предходит —
И все спешат, как львы, в его опасный след!
Спешат — и враг упал, отечество спасенно,
Герой бессмертие и лавры заслужил,—
И се уста сынов Поэзии священной
В восторге чувств своих воспели громкий гимн
И славу воина в потомство передали:
Он в сонме Рымникских, Румянцевых воссел!