Василий Пушкин - Поэты 1790–1810-х годов

Редакция 2 (1818–1822) реконструируется на основании автографов, датируемых концом 1820-х годов, списков и косвенных данных. На этом этапе «Дом сумасшедших» резко изменил направленность, превратившись в сатиру на деятелей официального мистицизма. Резкие выпады против М. Л. Магницкого, Д. П. Рунича, B. М. Попова, Д. А. Кавелина делают сатиру одним из наиболее ярких памятников тех лет, обличающих, по выражению Пушкина, «мистики придворное кривлянье». Из добавлений в литературный отдел примечательны строфы, посвященные Н. И. Гречу, А. Е. Измайлову и В. Н. Каразину. То, что они написаны одновременно, подтверждается листком-автографом ПД, где они выписаны отдельно и в той же последовательности, а также письмом А. Е. Измайлова П. Л. Яковлеву от 23 сентября 1820 г. (см.: Поэты-сатирики, с. 678). Основанием для датировки, кроме названного письма, служит упоминание «Записок Головина», которые начали появляться в СО с 1820 г. (т. 58). Характерен дружественный тон отзыва о Грече и крайне враждебный о Каразине, что объясняется ролью последнего в ссылке Пушкина и провокационным характером его поведения в 1820 г.

Редакция 3 (1826–1830) реконструируется на основании автографов и списков. К ней принадлежит публикуемый в основном тексте автограф ГПБ. Политический отдел заострен против нового врага — шишковистов, победивших мистиков голицынского толка и определивших в начале николаевского царствования ультрареакционный курс правительства в вопросах просвещения и печати. С этим связано упоминание «алжирского устава о печатании книг» — «чугунного» цензурного устава 1826 г., составленного Шишковым и П. А. Ширинским-Шихматовым, который даже николаевское правительство вынуждено было рассматривать как временную меру и отменить в 1828 г. (следовательно, строфа датируется промежутком 1826–1828 гг.). Литературный раздел направлен против ренегатов, что было особенно актуально в первые три-четыре года после восстания декабристов. Именно как ренегат заклеймен поэт А. А. Перовский, вчерашний сотрудник изданий арзамасского толка, поступивший на службу в министерство Шишкова. Тем же определена резкость новых стихов против Греча и Булгарина. По мере того как эти журналисты, до 1825 г. близкие к прогрессивным кругам, все более занимали официальную позицию и становились главными противниками пушкинской группировки, количество сатир и эпиграмм против них резко возрастало. Воейков в своих строфах счел необходимым подчеркнуть их криминальное, с точки зрения их новой позиции, прошлое («Вспоминая о прошедшем…», «Всё боится быть повешен…»). Новые строфы о Станевиче также объясняются тем, что в результате энергичного заступничества Шишкова он был полностью реабилитирован и официально поощрен. Основания для датировки строф о Перовском следующие: А. А. Перовский (Погорельский) до 1825 г. — активный деятель той же литературной группировки, что и Жуковский, Пушкин, к которой примыкал и Воейков (в 1825 г. в издаваемых Воейковым «Новостях литературы» Перовский опубликовал «Лефортовскую маковницу», вызвавшую восторженный отзыв Пушкина), в 1826 г. по приглашению Шишкова поступил на службу в министерство народного просвещения и развил крайне активную деятельность, но весной 1827 г. уехал за границу лечиться, а в марте 1830 г. вышел в отставку. Первый вариант строф, видимо, следует датировать 1826 г., второй — 1828 г., поскольку в нем упоминаются В. А. Перовский, который в этом году был ранен в левую сторону груди при взятии Варны, и Л. А. Перовский, ставший вице-президентом департамента уделов и развивший энергичную деятельность по увольнению старых, скомпрометированных чиновников. Строфы о Полевом и Свиньине следует датировать 1828–1829 гг. (ср. «Детскую книжку» Пушкина). Обращает на себя внимание отсутствие строф, посвященных Надеждину. Это можно объяснить только тем, что в период наибольшей остроты полемики с ним пушкинской группировки Воейков не обращался к «Дому сумасшедших».

Редакция 4 (1836–1838). В 1837 г. Воейков как бы подвел итог многолетним переделкам текста и составил сводную редакцию, которую, видимо, охотно давал списывать. По крайней мере, количество списков с нее весьма значительно. Однако он продолжал создавать новые строфы. Кроме того, у него имелись отдельные «куплеты», которые он из-за их резкости не включал в общий текст, но показывал в интимном кругу, вероятно втайне желая их распространения. Основная из новых строф «политического» раздела — против Дантеса. В этой строфе нетрудно разглядеть то тенденциозное освещение событий, которое восходило к Жуковскому и составляло часть тактики друзей Пушкина в борьбе, развернувшейся вокруг его гибели. В центре литературного раздела — строфы о Сенковском, что отвечало тактике журнальной борьбы пушкинской группы (см.: Н. И. Мордовченко, Гоголь и журналистика 1835–1836 гг. — Сб. «Н. В. Гоголь, Материалы и исследования», т. 2, М.—Л., 1936). Резко возрастает в последней редакции число строф, продиктованных исключительно личными антипатиями.