Александр Агамальянц - Замёрзшие грёзы

Позови, позови за собой. В небеса. В пустоту.
В беспощадную ту красоту бесконечно далекую
Чтоб захотелось освободиться. Вырвать, что держит.
Крылья…

Смотри, как то море перед тобой
Изогнется, ярость тысячи тел неся,
И взорвется тебе в лицо
Черной пучиной, всепоглощающей.
Закрой глаза и окунись с головой!
Убивай! Убивай! Убивай!
Пусть воронье не сможет взлететь,
Набив мертвечиной утробы.

Докажи, что достоин их ненависти,
Что достоин страшнейших проклятий
Их обезумевших вдов
И ослепших от слез матерей
Что достоин черной отравы
В золотом вине победителя.
Пусть небо огненным ливнем
На головы обреченных низвергнется!

Нас не свалить. Не растоптать.
Знамена, изорванные и обожженные,
Лица, изрезанные остриями слез,
И крик в ветре: Да! Мы готовы!

Слушать рокот свирепого шторма,
Плыть против течения, резать волны!
Кормить воронье до отвала!
Убивать! Убивать! Убивать!

ВНОВЬ!!!

И вернуться с победой…
В чертоги забвения…
Домой…

Любящий, преданный, искренний
Слишком, слишком, слишком
Для их бога, для их рода, для их света
Оставил себе только тьму и ненависть

Умирать, оживать, проклинать и плясать
В метели. Птицей в небе
Резать свастики против хода звезд
Чумные колеса. Всесокрушающие.

Засыпать, забывать, вспоминать,
Чтобы вновь потерять
И вечно бродить скорбной тенью
По полям хрустальных цветов

Счастье, радость и надежду – им,
Тебе – встречать удары
Зло. Наотмашь. Края рваны.
В узел кожу, в шрамы раны

Шрамы. Память. Гордость. Глупость.
Окровавленные губы воздух рвут
Так привычно. Так обычно. Так красиво.
Вздох последний – ее имя.

Тьму и холод рек подземных
Не постигнешь, не старайся
Умирать не научили,
Не умеешь – не берись
По камням ползи колючим
Утопив в крови печали
В узел душу, в узел волю,
В узел кожу, в шрамы раны

По камням ползи колючим
За мечтой недостижимой. Огнекрылой.
Отдохни от войн. Героем ведь не станешь —
Умирать не научили.

Солнце замерло над заснеженной пустошью
Судороги пламени, не дающего тепла
Мерцание света, не дающего жизни
Хищная усмешка на устах светила

Последний удар сердца, разорвавший грудь
Замершая кровь, не достигшая земли
Опустошенный взгляд, устремленный вовнутрь
Отчаянный хрип на пределе ненависти

Я – бог, я – зверь, я – боль.
Вне жизни, смерти и времени
Я существую. Здесь и сейчас.
Моя вечность – искра в снегу

Я – холодное море, я – черный лес, я – стальное небо
Я – хищное солнце, я – ревущее пламя, я – слепящий свет
Я – вечность, я – бескрайняя высь, я – забвение,
Всполох огня посреди заснеженной пустоши

На рабских костях твои корни покоятся
Кровь прокаженных тебя вскормила
Ты жадно впитало их ненависть,
Что сочилась сквозь иссушенную почву

Безмолвное, безжизненное, бессмертное
Ты стоишь, упиваясь забвением,
Мемориал искаженный мечтаньям о небе,
Стремление ввысь обреченных

Твои ветви стали моим пристанищем
Ложем безумца, мечтавшего целовать звезды,
Отрекшегося от всего мира
Ведь летать может лишь тот, кого ничто не держит

Так пусто. Вокруг. Пусто внутри.
Лишь изредка ты заполняешь
Ту пустоту. На мгновенье.
Опьяняющей болью. Взмахом крыльев.

Твои крылья огонь. Тризна по миру,
С остервенением жрущему самого себя.
Ты паришь над облаками. Недостижима
И лучезарна. Как звезды. Как тысяча солнц.

Я бегу за тобой, спотыкаясь и падая,
По выжженной, разоренной земле
Прорубаясь сквозь толпу серых лиц
Не останавливаясь, чтоб зализать раны.

И когда, обезумев от кровавой вьюги,
Я забуду, зачем иду. Станет пусто.
Ты появишься вновь. На мгновение.
И заполнишь ту пустоту до краев.

Опьяняющей болью,
Взмахом крыльев.

Ржавые сердца глиняных истуканов
Застывшие, не бьющиеся, неживые.
Скованы страхом рассыпаться в прах
От первого же удара. От первого же вздоха.
Их хозяева – големы, куклы,
Неудавшиеся пародии на человека
Стоят без движения, лелея труху в груди
Уставившись пустыми глазами в небо