Виктор Шильников - Я серебром одену мысль…

Как старцы мудры мы.
Куда нам девать эту мудрость?
Ребенку отдать, что играет с собою
В песке?
Оставить в душе, что от долгого шока Очнулась,
Иль выпить вином, топящем нас
В дикой тоске?
Ах, полно, оставьте, мы многого
В жизнь не попросим.
Набита рука, и мозоль кровяная на ней.
Познали мы мир
И все на ногах переносим —
Пыль дальних дорог
И следы умирающих дней.
Из осени в осень кочуем мы,
Словно цыгане,
Да только кибитки оставили там,
Позади.
Не носим с собой ничего.
Табак лишь в дырявом кармане
Да символ надежды и веры,
Что теплится в нашей груди.
Уставшая ночь
Отдает нам последние силы.
Лишь только уснем —
И утро зовут петухи.
Бредем не спеша от рожденья
До мрачной могилы,
Не зная привала, чтоб сесть
И очиститься от шелухи.
Ах, жизнь! Зачем ты быстра,
Как ветер в волнующем поле?
И почему же знаком с тобой лишь
Древний старик?..
Не спится ночами
От жизнью придуманной боли.
Та боль к нам приходит
Из недописанных книг…

Где-то горит под ногами звезда,
Надо бы взять, да сила не та.
Вспомни, солдат, об ушедших во тьму,
И замоли их грехи, как будто
Свою вину.

Все странно…

Напрасно кричать об утерянных днях,
Нелепо мечтать о дальних огнях.
Любовь – только бред одинокой души.
В кармане моем вчера были деньги,
Сегодня – гроши.

Все странно…

Во сне как в бреду стихи я твержу,
А завтра на клумбе цветок посажу.
Куда отплывает корабль судьбы?
Все есть, но душа моя жаждет
Безумной борьбы.

Все странно…

Желтых глаз фонари загорелись во мгле.
Время за полночь. Снова охота.
Волчий вой пробежал по остывшей земле,
В сотый раз проклиная кого-то.
Я завыл потому, что не должен молчать.
Помоги же мне, спутница-ночка,
Хладнокровно и верно охоту начать!
Я – отшельник, я – волк-одиночка.

Волки, братья мои, я отрекся от вас —
Вы охотитесь только с шакалом.
Ненавижу шакальих завистливых глаз,
Речи ласковой, жгущей как жало!
Так бывает – природа права не всегда,
Позабыла над «i» ставить точки.
Из-за этого стаю покинул тогда
Я – отшельник, я – волк-одиночка.

Ты без промаха бьешь, свора серых убийц,
Но охота для вас – лишь забава.
Вашу жертву шакал до мельчайших частиц
Разорвет, окропив кровью травы.
Это все не по мне. У меня свой закон.
Мой желудок не терпит отсрочки.
С неудачей с рождения я незнаком,
Я – отшельник, я – волк-одиночка.

Фосфор белых зубов раскромсал темноту,
И при свете луны бледноликой
Я увидел, что кто-то метнулся к кусту,
Издавая то стоны, то крики.
Эти звуки в душе разливались теплом —
Подари мне, мамаша, сыночка!
По следам за добычей лечу напролом
Я – отшельник, я – волк-одиночка.

Почему же сегодня Фортуна моя
Не лицо показала, а спину?
В предвкушении плоти шакалы скулят,
Мой кусок делят наполовину.
Десять пастей шакальих пускают слюну.
Я же знаю, что без проволочки,
Что положено мне, без гордыни возьму,
Я – отшельник, я – волк-одиночка.

Я запомню ту ночь. Не забыть никогда
Зубы в теле моем, клочья шерсти.
Кровь моя в тот момент стала вдруг холодна —
Я довел до конца все по чести.
Десять красных ручьев по траве поползли —
Такова боевая заточка.
Было трудно, но все же прошел в короли
Я – отшельник, я – волк-одиночка.

Прости мне цыганскую душу мою,
В которой открыты просторы ветрам.
Кто, Бог или дьявол хозяйничал там,
Что я до рассвета порою не сплю?..

Ночи мои
Слаще, чем дни.
Сплетается в них
Стих для двоих.
Над речкой луна,
На речке волна,
А ночь коротка,
Как эта строка.

Хоть трудно все чувства держать под уздцы,
Твой образ никак не дает мне молчать.
Пусть нашей любви не погаснет свеча,
И звуками строф зазвенят бубенцы!

Близится ночь —
Вечера дочь,
Звездам сиять
И свечке пылать.
Окурок упал
В винный бокал.
Значит, опять
Тебя целовать…

Весенние сны навевают мне грусть,
И дождик им вторит слезами стекла.
Как может он знать, чего я боюсь?
Никто мне не скажет наверняка.