Олег Юрьев: Стихи и хоры последнего времени

Прощай, гора. С двуклонных крыш —
с твоих чешуйчатых террасок —
во мрак ступают через крыж
дымы в краснеющих кирасах
(за дымом – дым, за рыжим – рыж,
и нити на хвостах саврасых
горят, как и сама горишь).

Гора, прощай. По одному
огни сухие, пепелимы,
со склона скатятся в потьму,
как пух сожженный тополиный
(у павшей ласточки в дому
сомкнутся крыльев половины,
и сны – приснятся – никому).

Все багряные ладони
Ветер клену пережал
И к осиновой колонне,
Уходящей в полупоклоне,
В полунаклоне перебежал
И маленький закат дымился на погоне
у дуба – Как погашенный пожар

Последние полки́ в заречье уходили —
За грабом липа и за вязом бук —
И под занавес огневой угодили:
Хлюп над рекой, плюх, бах, бух!
Полетел с папахи пух,
Дым сверкающий набух…
– Проводили!

– Видишь? – разобранный надвое
гребнем светящимся пруд…
– Вижу. Как будто со дна твое
сердце достали и трут.

– Слышишь? – плесканье надводное
бедных кругов золотых…
– Слышу. Как будто на дно твое
сердце сронили – бултых —

глинистые голуби одесские
головы их голые и детские
душная волна из-под крыла
над горелым морем заболоченным
за холерным парком заколоченным
кукуруза дымная цвела

слава богу с этим все покончено
желтизна чулочная истончена
до запаутиненной дыры
кувырнулись голуби расстрелянные
и собаки прыгнули растерянные
в море со ступенчатой горы

палевое море взбаламученное
сгреб с причала в небо замазученное
дед в тельняшке перержавым Ψ
и давно закрылись все столовые
и давно расплылись все полóвые
на ступенях дрыхнувшие псы.

Что ж с того, что луна возвращается,
вещи неба в чехлах находя,
и волна, уплотняясь, вращается,
на зубцы фонарей находя, —

все под мост уходящие полосы
косо-накосо не исчесать:
нам – вдыхать эти гладкие волосы,
кораблям в эту мглу исчезать.

сладкой слизью пахнет дым
кладкой глиняной захоложенный
не в упад и невподым
сада клиньями загороженный
а липы дрожат как осины
им накосо сдуты меха
цвéта измерзшейся глины
и изотлевшего мха

горькой гнилью пахнет дым
между голых стволов перевернутый
в неупад и в неподым
доннерветтером передернутый
а сосны ложатся как ели
ужé засыпáть им пора
на гладкой холодной постели
из старого серебра

пресной пылью кружит дым
дрожащий над сизою чащей
кислой прелью виснет дым
просыпанный в воздух бренчащий
льдом золотым-голубым
над лесом и садом летящий

Отдаляясь, меркнет снег —
подожди, пока не смерк
и не сделался дождем
– Хорошо. Подождем —

Отделяясь, меркнет снег —
подожги, чтобы не смерк
и не сделался дождем
– Хорошо. Подожжем —

…а едва из башенки мы сошли
в те накатанные из мягкого дымного льда
небеса, что так сизо-розовы и покаты,
как всё и опять мы увидели, но не так, как с земли:

Цыгане, поклевывающие с моста.

Цыганки, поплевывающие на карты.

Утки, поплавывающие в пенной пыли.

Собачки, курчавые, как борозда.

Младенцы, щекотаны и щекаты.

(И низкие покоробленные корабли.)

(И черные опаздывающие поезда.)

(И белые ослепительные закаты.)

Из небес, как баночка, пустых
с толстыми гранеными боками
на дуршлаг откинута вода.
Все затычки-марлечки невстык —
проползают медленно, пока не
валятся в брусчатый снег, сюда.

Мы живем, как водоросль, на дне
смутностенного пустого неба,
где на ситах носится вода.
И со вжиком – бритвой на ремне —
облетают нас по краю недо —
переправленные поезда.