Леонид Вариченко - Постижение. В Гомеры – поздно, а в Орфеи – рано

Неясные картины

Запутанных эпох,

Зверинец пластилинный

И закулисный мох.

Певец своих мечтаний,

Уложенных в строке,

Построил город зданий,

Стоящий на песке.

Завёл семью и близких,

Прекраснейших людей —

Для главного артиста

Театр из теней.

19.04.83.

ПОЧТОВЫЙ ЯЩИК (поэма)

«…Письма пишут по разным поводам,

Не похожи они друг на друга:

К Дню рождения, к свадьбе, «пó воду»

Или чтоб сократить разлуку…»

Где люди, там мысли, и мысли не пỳсты, порой —

Ответы к вопросам, которых никто не поверит —

Покрытые буквами кипы бумаги горой,

Которыми сложно оценивать что-то и мерить.

Не всё, что написано, часто достойно того,

А есть незаслуженно гибнущие писания.

Два выхода: или совсем не писать ничего,

Или присягнуть отвлечённому повествованью…

* * * * *

…В тот вечер мне очень хотелось кому-то помочь,

Но я специально не шел, ни к друзьям, ни к любимой.

Я длинною улицей брёл в наплывавшую ночь,

Не зная, что будет, и что ж так вокруг нелюдимо.

Что там оставлял я, в потоке житейских сует —

Проблемы и споры, и выигрыши, и утраты.

Я даже в последнее время забыл, что поэт,

Свободою и тем же временем и не богатый.

Но вот, я иду… Нет, я вру – не иду, но бегу!

Бегу от себя, хоть на ночь – в темноту, как на льдину!

И может случиться, кому-нибудь я помогу…

А нет, так хотя б напишу, как вокруг нелюдимо.

Мир станется, близким моим посвятятся стихи —

Достойны они, чтоб писали им без изворота.

И строчки, соскучившись, будут просты и легки,

И их появление новым окажется взлётом.

Вокруг никого, и я улицей длинной иду.

Но, что за картина моё приковала вниманье.

На центре дороги, ведь надо ж, на самом виду

Лежит – от меня в полуметре всего расстоянья,

Наверное, сорванный с дома жестокой рукой,

Потом подожженный, поскольку теперь он горящий,

Разбитый и нынче в ночи уже жалкий такой —

Почтовый, свой век отслуживший с достоинством, ящик.

Достаточно писем разбросано просто вокруг,

Известно лишь тем, кто поджёг, сколько уже сгорело,

Разорванных несколько – их вырывает из рук

Задиристый ветер, ему тоже скучно без дела.

Обрывки людских отношений и судеб чужих…

Я в праве читать их, последним я стал адресатом.

Нет, больше – надеждой последнею стал я для них —

Сначала читатель, потом непременно глашатай.

Из нескольких сложно составить обрывков письмо,

Из многих приходится выбрать… А здесь не хватает…

А кто-нибудь ждёт с нетерпением вместе с весной

Ответа и о происшедшем несчастье не знает…

* * * * *

«…Для тебя письмо это нежданно.

Дело в чём, не можешь ты понять.

Я ж полгода думал, как ни странно,

Прежде, чем решился написать.

Неизвестность – ничего нет хуже,

Это навсегда запомнил я —

Как петлёй, и с каждым днём всё туже,

Окружала медленно меня.

Ни причины нашего раздора

Я не знал, ни способа вернуть,

Что утеряно уж очень скоро.

Надо было делать что-нибудь.

Я гадал, надолго ли продлится

Эта пытка, а потом уже,

И способна ль будет прекратиться,

Сомневаться начал я в душе.

Но одно, одно я точно знаю:

Без тебя нельзя существовать!

Да, поскольку это время жизнью

Не имею права называть.

Что б ни делал, о тебе все мысли.

Говорю, не слушаю себя…

Уголь я в определённом смысле,

Я горю огнём, любя тебя.

Написав письмо, я будто ногу

Над глубокой пропастью поднял.

Или перепрыгну, слава Богу,

Или тихо кану между скал…

Может быть, тебе не интересно,

И граничат с глупостью слова.

Так выходит, снова неизвестность —

Для меня картина не нова.

И пока не обожжён ответом,

Приговором счастья моего,

Знай, что я люблю тебя и предан,

Не зависимо ни от чего!»

(1977.)

* * * * *

…Клочками бумага разбросана по мостовой,

И я подбираю, что ветер, не тронув, жалеет.

Вот то, что не стало еще догоревшей золой,

Но имени с адресом больше уже не имеет…

* * * * *

«… Учитывая Ваши возможности,

Не только из осторожности,

Но из-за обострения бдительности

И уверенности в его сомнительности,

Человека, чьё имя выше указывал,

Как я и ранее Вам уже доказывал,

Следует, насколько это возможно,