Ирина Фургал - Подкрадывалась осень

След в росе оставлен юным лосем.
Яблоко в траве пурпурно-гладко.
Говорят, подкрадывалась осень
Посмотреть, как нам тепло и сладко.
Как нам говорится и смеётся,
Как нас помнят старые деревья,
Как у грядок с мая познаётся
Мудрость, обращённая в поверья.

Небо хмурит дымчатые брови,
Солнца взгляд стал отрешён и влажен,
Но, покуда дождь не беспокоит,
Этот факт нам кажется не важен.
У крылечек флоксы доцветают,
По лесам – добыча вкусных шляпок,
А у рек чуть дольше высыхают
Отпечатки круглых детских пяток.

Средь покоя ходики на взводе:
Всё считают мили да ухабье.
Горько вспомнить: лето на исходе.
Но позвольте: есть ещё и бабье!
Стрелка замерла на сорок восемь
Как перед четвёртым измереньем…
Говорят, подкрадывалась осень.
Пусть заходит: вот и чай с вареньем.

А ты помани в цветенье,
В его разноцветный снег,
В звенящее отраженье
Широких небесных рек.

В глазурь шоколадных веток,
В налёт белоснежных звёзд,
Где мая тончайший слепок
Хранится в любом из гнёзд.

Тропинкой, где росы тают,
К тебе загляну во двор,
А ты пригласи-ка к чаю,
К смешной болтовне у штор.

Ну да, такое пристрастье:
С тобою болтать всерьёз
О планах моих на счастье,
О тайнах кольца берёз.

Лишь в поле затеет действо
Лучей и пылинок взвесь,
Моё приокское детство,
Зови же меня. Я здесь.

В прохладной чистоте
прозрачности весенней
Парит клич журавлей
над корочкой прудов,
Над их последним льдом,
над щебетом и пеньем,
Над пробужденьем крон
и запахом дымков.

В момент прилёта стай
покорно принимая
Весь мусор, как печаль,
и так из года в год,
Горят костры в садах,
бессовестно внушая,
Что счастья жизнь полна,
всегда и напролёт.

Как вечен – так и нов,
сквозь ветки дым струится
Сумбуром грешных слов,
каких – всяк знает сам,
Молитвой в добрый час
к ширококрылым птицам:
Замолвите за нас —
вы ближе к небесам!

Год за годом, как должно, приморской землёй становясь,
Вяли травы и листья, и падали звёзды плодами
С веток яблонь. Гляди, как цветут они, к небу стремясь,
И в чужой чей-то сад порастая своими корнями.

Ах, вода не дождя, но теперь уже многих дождей
Напоить может глубь, всю когда-то открытую свету,
Всю доступную для сорняков, и котов, и детей,
Для работы в саду – поклоненья ленивому лету.

Я люблю представлять сад и дом, над которым живу —
Повторяет ли мой его контур и общий порядок? —
Поколения женщин в их прежнем домашнем быту,
Повелительниц царств рыжих амфор и вскопанных грядок.

Эта девочка кто на дороге проныры-луча?
Ишь, пробрался к пылинкам и выхватил бедных из тени!
Обещал ей ровесник, возможно, слегка сгоряча,
Раздобыть семена самых дивных садовых растений.

Но отец утверждает: скучища с девчачьей мечтой!
Вот он точит свой меч, и он купит коня боевого.
А у девочек просто: подай им любовь и покой,
Дай наряды, танцульки и сад. До чего безголово!

Пестрота, суета, разговоры, и слёзы, и смех,
Провожанье с маханьем платком, свадьбы, ссоры, обеты.
И уверенность, что всё как надо, и всё как у всех,
Что так будет века. И я слушаю эти приметы:

Тех же птиц пересвист, стук ведра, голоса и шаги,
Горько пахнут ромашки в вот только что скошенном сене…
Под разливом заката, под радостный визг мелюзги
Отрицается мысль об ущербе, о горе и тлене.

Корни яблонь моих прорастают в чужой чей-то сад.
Разве кто возразит? Лишь бы только цвело и родило…
Да! Скакун боевой возвратился один, в звездопад,
И девчачьи мечты облетели на чьи-то могилы…

Опять на закате, сквозь блеск и красу облаков,
Парящих, плывущих над морем под первой звездою,
Летит на сады и леса светопад лепестков
Отцветшего солнца, померкшего вместе с зарёю.

И столько мы видели этих красивых картин:
Вечернее солнце лучи растеряло от ветра!
Недолгую жизнь их полночи лелеет камин,
Костёр у дороги, и печь, и свеча у портрета.