Елена Збаражская - Вне. Время кануло в облачный дрейф…

…Я знаю, что будет,
когда ты исчезнешь —
дожди не просохнут,
в углах ляжет плесень,
уснут мысли солнца,
дни склонятся к ночи,
сны зверем завоют,
покажется проседь.
…Оставишь усталость,
под дых ткнёшь тоскою,
умрёт твоя жалость
под дверью чужою.
А я распущу
по периметру неба
свободные крылья
эфирного цвета,
ведь ты говорил,
что я ветра сильнее,
пока пеленались
мы в синих рассветах.
…И пусть не увидишь,
как я догораю,
больное «спасибо»
отдам птицам рая.
Когда ты исчезнешь,
я окна закрою
в том доме, где ты
не проснёшься со мною.

Август нефритовый
Валится в осень,
Тянет меня
За собой в свой гамак.
Скорбно давно
Мной оплакано солнце.
Рыжей тропой
Покидаю твой рай.
Ты обитаешь
В тюльпановых вёснах,
В стылых закатах
И в талых снегах.
Ты меня жди,
Я вернусь к тебе снова
В час, когда здесь
Оживёт вешний сад.
Вновь подставляю
Лицо ветрам буйным
И растворяюсь
В спонтанности дней.
Мир только полнится
Голью беспутной —
Ты навсегда
Остаёшься в весне.

Исчезла за спиной
Радость продолговатая.
Щурится нагло
Печаль постылая.

Успокоить в себе
Верность горькую
Спрятать страсть
Со свирепой пылкостью.
И смотреться в мир,
Сжатый до мрачности,
И не видеть в нём
Лживой нежности.
Растворить себя
В адском времени,
А потом возродиться
Ливнями.
И залить сплин
«к чёртовой матери»,
Выжать телом
Свои откровенности,
Стать обычным
Облаком – ветреным,
Безмятежным… и
Исчезающим.

Я вдали от страхов, дальше, чем возможно.
Угнетало небо стылой синевой.
Мир твой многосложный не помечен богом —
вывязан из нитей жутких пауков.
Я в нём раскрошилась на степную пудру,
украшая воздух свежим серебром,
наготу прикрыла свежестью морозной
от своих соблазнов и лилейных слов.
Выжжена годами ежедневной фальши,
одеял свинцовых ты просил в ответ.
Я не стала плакать. Улетела с ветром,
и теперь не пахну свежим имбирём.
Но тревожны мысли. А следы затёрты.
И свирель-сиринги не звучит в душе.
Засушила листья ядовитых лилий.
Их бросаю в тени – в память о тебе.

Как жаль, что этот город умер.
Пастель из вялых мотыльков.
Ленивый свет слоновой кости
По стенам, крадучись, ползёт.
Тоской пропахли вены Рая
В подвалах чуткой пустоты,
Лишь отпечатки Вашей жизни
На пальцах бархатных теплы.
Разбит флакон аква-тофана
Над центром тонких нежных чувств,
Наш город умер – Нас не стало,
Дрожит свирель в руках у муз.

Не рисует сны ангел
Те, что съедены молью
В сундуках огрубевшей души.
Четверть жизни сгорела
За попытку вернуться,
Чтобы вновь погибать не во сне.
Пляска дьявольских стрелок
На часах говорящих
Шепчет горькое слово «забудь»,
А другие часы бубнят имя и дату,
Город, улицу, дом. И июль.

География снов,
Как постскриптум из вязи —
Арабески твоей немоты,
Май вишнёвых садов
Уложился в гербарий,
Тот, в котором мы были важны.
И хромой тощий кат отрывает минуты
От наполненных чудом сердец,
И бросает под дверь,
Память болью волнуя,
Чтобы ангелам сны не смотреть.

Дни упали давно в обнажённые летние ночи,
Сны брезгливо жуют одиночества жёсткие иглы,
Отстрелялась мечта в переулках теней бестолковых
И остыл сладкий чай из пропаренных кукольных мыслей.

Я сегодня – ничья. Я – тобою испитое море,
И тобою вчера заштрихованный яркий фрагмент,
Но тоска-нагарА набирает свой ритм рефлекторно
И надежды клюют – до икоты – простой абсорбент.

Позволяю тебе быть в моей гладко-вышитой памяти,
Разрешаю звучать твоим песням безнотных аккордов,
И хочу замереть, как на снимке – счастливой, нарядной,
Чтобы вдоволь дышать самым важным истоптанных тропок.