Ольга Медведева - Борисово поле. Рассказ, стихи

Как непросто деревне жить,
И с печалью на землю смотришь…
Разве можно её не любить?
Поле-полюшко, русское полюшко,
Отчего же так плачет земля?
Ведь обласкана всегда солнышком.
О прошедшем грустят поля.

Не терзайте землицы душу!
Она тоже живая, послушай,
Как вода поднимается в реках
И наказывает человека.
Ураган, наводненье, цунами —
Это всё происходит с нами…
Ведь природу нельзя изменить,
Её нужно всего лишь любить.
Вот «Иуда» прошёл по земле,
Отголоски слышны везде.
Сколько он причинил всем бед,
Кто виновен в этом? Где ответ?
Ветер крыши срывал с домов,
Нет электричества – обрыв проводов.
И принимали быстро решенья
Делали всё без промедленья.
И не бывает чужой беды!
Не понаслышке знаем все мы,
Как помогали мы всей страной
И отправляли SMS адресной.
Нужно природу родную беречь,
Вырубку леса строго пресечь!
Ведь ничего не проходит бесследно,
Что для земли нашей пагубно, вредно.
Когда исчезают лесные массивы,
Мы смотрим на это сквозь пальцы пассивно,
Всё то, что природа даёт век из века,
Рушит мгновенно рука человека.
Но не пора ли задуматься нам:
«А что же, потомки, оставим мы вам?»
Давайте природу родную беречь,
Чтоб не дала Земля трещину, течь,
Чтоб не сердились на нас великаны —
Не извергали пепел вулканы.
Чтобы Земля могла долго жить,
Нам верой и правдой ей надо служить.

Над лесом зоренька встаёт,
Деревня просыпается,
Кукушка счёт годам ведёт,
Лес пеньем наполняется.
Вот где-то скрипнула калитка,
Идёт старушка по воду,
И для неё такая пытка,
Нет сил, взмолилась Господу.
И сиротливо оглянётся,
И хочет крикнуть и позвать.
Никто на крик не отзовётся,
И слёз не может уж сдержать.
И всё о жизни одинокой
Который вспоминает раз,
И о любви, такой далёкой,
Жестокой иногда подчас.
Муж был намного её старше,
Серьёзный вид, в плечах сажень.
Она, дюймовочка, всех краше,
А он суровый, что кремень.
А бабье счастье – дом да дети,
Да непосильный тяжкий труд.
И помнит времена все эти,
Воспоминанья больно жгут.
Вот так и жили – труд да годы
С лица смывали красоту.
Давно прошли уж все невзгоды,
Оставив в сердце доброту.
Сейчас одна живёт, нет мужа,
Давно покинул мир людской,
А без него на сердце стужа,
Душа охвачена тоской.
Присядет скромно в уголочке,
С лица смахнёт слезу рукой,
Давно уж выросли их дочки
И в край уехали чужой.
Письмо напишет старшей дочке,
Что в гости ждёт к себе домой,
И что соскучилась по внучке,
И не найдёт в душе покой.
Дочурки милые, родные
Давно зовут в тот край чужой.
Эх, глупые они, смешные,
Здесь жизнь её, здесь край родной.
И пусть тревожат память годы,
Воспоминанья сердце жгут,
А все нелепые раздоры
С любовью в памяти живут.

В раздумьях дед Матвей сидел,
Курил табак из старой трубки,
Он в жизни многое успел
И не забыл детей поступки.
Глазами всё ещё хотел
И дом подправить, утеплить,
Жалел о том, что не сумел
Своё гнездо надёжно свить.
Подслеповатые глаза,
Болят натруженные руки,
И меркнет свет и пустота,
Воспоминаний жгучих муки.
А думы только о былом:
Как жил, работал с огоньком,
И как платили трудоднём,
Растил детишек, строил дом.
И чтоб никто не знал нужды,
Не покладал он своих рук,
Чтоб воплотить детей мечты,
Нелёгкий выбрал жизни путь.
А дети взрослые теперь,
Но приезжают к нему редко,
И заграница им милей,
Забыли Родину и предков.
А вот часовенка стоит,
Его построена руками,
Надежды свет она хранит,
Намоленная стариками.
И только тропочка одна
Ведёт к часовне старика,
За упокой горит свеча,
Давно уж умерла жена.
Читаешь боль в его глазах,
На разговоры не ведётся,
И лишь предательски слеза
Неспешно по щеке прольётся.
А из дедов-то он один,
Другие на погосте,
И коротает свои дни
Которую уж осень.
А если спросят, где они,
Его родные дети,
Он лишь молчание хранит,
За них он не в ответе.
Сынок один – где вечны льды,
В Антарктике работа,
Сбылись все давние мечты,
Он весь в трудах, заботах.
Другой – художник, полотно
Он оживляет кистью,
Талант, от Бога знать дано,
Несёт он божью миссию.
Где третий – он не знает сам,
Умчался за границу,
Живёт уж много лет он там,
Куда не дозвониться.
Вот так и коротает век
Свой в одиночестве старик,
На склоне жизни человек,
Душа его – тайник.