Дарья Иванова - Ивовые сны

Ведущему – будем честными! – в общем-то в никуда.

Мой рассвет обесцвечен, а сердце работает вхолостую.

Я ведь знала, что будет так, ведь знала ещё тогда,

Знала сразу… а, впрочем, что говорить впустую?

Я не смогу ничего изменить и не хочу менять.

Осень стелется по земле листьями полусухими.

Я задыхаюсь. Может кому-то трудно это понять,

Но если мой вздох последний – на губах твоё имя.

***

Девочка рисует в тетради,

Поезд погружается в вечер,

И закат ложится на плечи

Призрачной малиновой гладью.

Девочка с глазами Мальвины,

Синими, как небо над Прагой.

Прячется в волос переливы

Солнце, предвещая прохладу

Сумерек российского лета

И последней ночи вне дома.

Я пишу стихи для поэта,

Сны наполнив сладкой истомой.

Девочка не знает об этом.

Милая, развей моё горе,

Нарисуй мне тёплое лето,

Нарисуй бездонное море,

Чтобы были в море ракушки

И морские плавали звёзды…

Ручки положи под подушку,

Глазки закрывай, уже поздно.

Поезд погружается в лето.

Девочка во сне видит море.

Я пишу стихи для поэта,

На щеке следы морской соли.

ПОСЛЕДНИЙ ИЗ ПЕРВЫХ

В густой траве пропадёшь с головой,

В тихий дом войдёшь, не стучась…

Обнимет рукой, оплетёт косой

И, статная, скажет: «Здравствуй, князь…»

А. Блок

Последний из первых, целуй меня и уходи.

Песчаную отмель луной золотит ночь,

И стон по тебе вырывается из груди.

Оставь меня снова, уйди от меня прочь.

Единственный верный, я буду тебя ждать,

И ткать покрывало из тонкой фольги грёз,

Гадать на ромашке и всё о тебе знать,

И в косу свою вплетать серебро звёзд.

Загаданный милый, считай без меня дни,

Пройди сто дорог, возвращайся в судьбу мою.

Я ночью опять расскажу тебе о любви,

И вместе с тобою встречу твою зарю.

И вновь соберу тебя в чуждую мне даль,

И вновь отпущу – вдыхать грозы, снега, дожди.

Закрою глаза, чтобы скрыть от тебя печаль.

Последний из первых, целуй меня и уходи.

ФЕВРАЛЬ

Однажды придёт февраль, имеющий сотни лиц,

На каждую ночь имеющий сотни снов.

Я снова сойду с ума, разбив череду границ,

С запястий своих стряхнув вечный груз оков.

Однажды придёт февраль и я буду плакать в нём

Чернилами по бумаге бесцветных дней.

Причина одна, о ней – ни ночью нельзя, ни днём…

А так бы хотелось громко, при всех, сильней

Кричать о тебе… Нельзя. И воет уже метель,

Как волк, по моей судьбе, распластанной на снегу.

На сотни холодных снов нам будет один день,

Кармином рассвета сгоняющий с неба мглу.

Раскроются небеса синеющей полосой

Далекого «завтра», которое всё же ждёт

Когда хоть на полчаса останусь опять с тобой,

Чтоб тронуть теплом весны на реке лёд.

Однажды придёт февраль, подталый, сырой, злой,

И, волком сминая снег, сквозящий про «никогда»,

Меня вновь сведёт с ума. И мне не уснуть одной.

Тяжёлое небо. Мрак. Февраль. Серебро льда.

КЛИНОК ЗАЩИТНИЦЫ КОРОЛЯ

Клинок защитницы короля

Сломался сам. Ни при чём чудо.

Когда беда ползёт ниоткуда,

Когда повсюду горит земля,

И рвутся в дом языки огня.

Когда во сне пробирает дрожь,

И ночь сгущает тёмные краски,

Она не ждёт любви или ласки,

Она не жаждет иных нош.

И ровно греет ладонь нож…

Лаская небо и тишину,

Играя с зайчиком на рассвете

Мудрейший, знающий всё на свете,

Он чует ночью свою войну

За его душу, её одну.

И стонет, плачет сыра земля.

Пером на стрелах свистят минуты,

Сломался сам, разрубая путы,

Клинок защитницы короля,

Был будто кован из хрусталя,

Последним блеском рассеяв мглу

И легким свистом отмерив срок,

Упал на землю стальной клинок,

И ей под сердце вонзит иглу

Бесплотный дух, присягнувший злу.

И запылает цветок огня,

Усталым сердцем согреет небо,

Прогонит чёрную злую небыль.

И кровь её всю возьмёт земля.

Уснёт защитница короля.

Её глаза не увидят дня…

Сломался сам, ни при чём битва -

Когда затихла её молитва,

Когда уже занялась заря -

Клинок защитницы короля.

***

Твои руки ложатся на плечи мне, и от них тепло.

Это ещё один миг из тех, что я навсегда запомню,

Как и твою улыбку минутой позже, через стекло.

Дорога…дорога… И телефон всю ночь в изголовье –

Надежда что ты напишешь ещё хоть раз или два

До дикого молчания в бешеной тряске вагона.

Чужие лица, голоса, запахи и… слова…

Все слова хуже твоих, фальшивее на полтона,