Юлия Гнездилова - Сборник. Том I. 2016-2017

Их типичный день выглядел так. Художник и актриса просыпались от запаха завтрака, находя записку от ушедшей на службу Ольги. И если первое время они радовались времени наедине и не вылезали из постели до вечера, то потом они уже скучали и ждали заветных 7 вечера, находя занятие каждый себе сам. И наступали сумерки – их время! Вадим старался удивить жену новыми набросками, Анна щеголяла перед подругой в театральных костюмах, а Ольга снисходительно улыбалась обоим. Как мамы улыбаются подделкам маленьких детей. После пары традиционных бокалов вина девушки как-то незаметно начинали целоваться, Вадим начинал лицезреть…. А потом все тела, чувства, жидкости, запахи мешались в потрясающий коктейль, где никто не мог очертить свои границы и точно сказать, где кончается он и начинается другой…

Вадим привстал с кровати, чтоб потушить сигарету. Всё необходимое лежало теперь рядом: пепельница, курево, вся еда и вода из холодильника, блокнот и карандаш.

– Знаешь, она собирается, а я понимаю: как она красива. И думаю о кисточках, да. Я сначала решил, что Оля обиделась на наши с тобой встречи без нее. Но она только засмеялась, сказала, что это давно не важно.

– Глупец-глупец! Красива… Да она божественна! Я помню, как она улыбалась, помню как она завлекала к себе… Знаешь слово «трогательная»? Вот она такая – всегда хотелось трогать. И душе с ней рядом было хорошо. И мозги на место вправлялись.

– А я думал, ты приходила в первую очередь ко мне.

– И я так думала…

Бывшие любовники уже лежали совсем рядом, вглядываясь в потолок, представляя образ ушедшей от них женщины. Лежали совсем рядом, но не прикасались друг к другу. Больше не хотелось. Теперь их объединяла только ностальгия и вопросы – когда всё изменилось? Когда Ольга стала важнее их связи? Или так было всегда? И когда они начали терять её? Можно ли было что-то изменить?

Анна встала, взяла бутылку вина, бросила «очень жаль» вместо прощания, ушла, шелестя юбкой, и больше не вернулась в этот пустой теперь дом.

Константин, создавая прозу, выходит за грань человеческого разума… это чудовищно интересно, но также страшно. Темы придумываются не из воздуха, а пишутся с реальных историй прототипа персонажа, добавляя капельки темной культуры, знание ада и тайных орденов.

Константин – лирик. Музыка – ключевой инструмент в написании прозы. Без музыки не могло бы родиться ни одно произведение, ибо она решает все. Новый трек – новая эмоция.

Как психический больной не может сконцентрироваться на одном, так каждая страница и абзац в рассказе меняются, не давая сконцентрироваться на одном… без особых причин в сюжете.

Этой ночью в назначенный час мы собрались на опушке леса, у большого костра.

Адепты отличались от мастеров тем, что у них не было красных кушаков. Все были одеты в балахоны цвета той фракции, которую он представлял: в черных балахонах – темные, в белых балахонах – светлые, в серых – предсказуемо. Мы претенденты, в большинстве случае были одеты в темные одежды, ибо темный цвет – эталон красоты. Были среди нас те, кто ярко одет: с пакетом на голове и в разных кроссовках, с зонтиком кислотно-розового цвета и до невозможности много бижутерии.

– Приветствую вас, претенденты в адепты ковена «Исток пути», – к нам вышел из тени мастер в сером балахоне – присаживайтесь вокруг костра.

Страх сковал мое тело, я боялся сделать неправильное движение, я боялся сказать что-то неправильное или неуместное, усесться на чужое место или раньше времени сесть.

– Молодой человек, присаживайтесь, не бойтесь – мастер указывал рукой на свободное место на бревне.

Я кивнул, опустив голову вниз, пытаясь раствориться во мраке. Казалось, что я в центре внимание, и на меня обернулись все претенденты в адепты и завидуют из-за того, что Мастер ко мне лично обратился. Я смущенно робко улыбнулся.

– Итак. Всех приветствую еще раз. Сейчас будет собеседование трех мастеров. И я жду короткое эссе о себе от каждого претендента в адепты в ковен «Исток Пути».

Паника!

Кто-то начал рассказывать о себе, о том, как он стал темным/светлым, или как тяжкий путь привел к просветлению и как он не сдался, а только стал сильнее.

Я задумался над своим текстом:

– Покупая очередную колоду карт, я намеревался увеличить свою силу магии. Заговаривая очередной амулет, я становился еще на один шаг сильнее и защищеннее от окружающего агрессивного мира. Квартиру завесил темными шторами, чтобы солнечный свет не разрушил энергетику, которую я копил довольно много времени. Энергетика в комнате – это как дорогое вино, которое хранится в темных катакомбах древнего замка – я представлял себя в виде безупречного оратора, который ходит с бокалом вина вокруг костра и не принужденно рассказывает о себе – приглушенный свет, сырость и холод – такая обстановка в моей комнате, которой я дорожу. Даже плесень в углу комнаты хорошо гармонирует со старым дореволюционном шкафом, который достался от моей бабки – ведьмы. И все, что находится в моем храме – реликвия. На этом старом стуле, который я принес из хосписа – я мысленно перенес себя в комнату хосписа – мылись безнадежно больные люди, в этом предмете хранится тысячи энергетических узелков. С помощью стула я, как Джон Константин, мог перемещаться в ад. В точности как Иисус, шаг в шаг, ходил по аду, наблюдая за горем лже грешников. Этот предмет мне достался от Чернокнижника – я держал над собой черную книгу в кожаной обложке – как он утверждал, обложка сделана из кожи его кровного врага. Кстати, я остановился в катакомбах, которые были полностью выложены из человеческих костей. Чернокнижник еще умел призывать себе союзников, создавать камни здоровья и ослаблять врага – с гордостью я освещал тех, с кем сталкивался в жизни – кстати! Он обучал меня.