Фаина Фанни - Басни и побасёнки

Где плющ с шиповником сплелись

Беднягу зайца встретил лис.

И чтоб лесной услышал люд,

Сказал он громко : «Ты –верблюд !

И мне не смей ты возражать,

Кто предо мной, мне лучше знать.

Да если б был ты лишь верблюд,

Но ты, к тому же, вор и плут».

Хоть и была то клевета,

Но зайчик бедный – простота

Не знал, как честь свою спасти.

( Верблюды были не в чести).

И звери те, что собрались,

Сказали : «Лис-то прозорлив».

И скорый совершивши суд,

Постановили : « Се верблюд».

И накалив в огне перо,

На зайце вывели тавро.

И так зайчишка много лет

Прожил , пока не стал он сед.

Презреньем всюду окружён,

Всю жизнь верблюдом звался он.

И то, что зайцем его звать,

Увы, не смог он доказать.

И даже камень гробовой

Стал зайцу новою бедой.

Гласил булыжник, весом в пуд,

«Здесь упокоился верблюд».

Известно всем во все века,

Как зол язык клеветника.

И, видно, вправду говорят,

Что клевета, страшней чем яд.

Легко мораль увидеть тут:

Ты докажи, что не верблюд,

А коль не смог ты доказать,

То все верблюдом будут звать.

Шея ныла и стонала;

Тяжелёшенек хомут,

Дней счастливых очень мало,

На душе тоска да муть.

И однажды стон всечасный

Был услышан тем, кто свят.

Небо сжалилось к несчастной,

И хомут с неё был снят.

Взвеселилась наша Шея,

То-то радость ей была.

Стала даже чуть длиннее,

И отмылась до бела.

Но утратив запах пота,

Шея стала вновь стонать,

-Нет зарплаты без работы,

Чем себя мне пропитать?

Стон сей снова был услышан,

Бог послал хомут другой,

Он шелками весь был вышит,

Да и крепок, как стальной.

Поняла тут Шея вскоре,

Прежний легче был хомут.

Разрыдалась Шея с горя,

Только прежний не вернуть.

Над львицею шутить не смели звери,

Пока за ней не затворили двери,

Но только львица скрылася вдали,

Вот тут уж звери душу отвели.

Сказал шакал, что львица стала старой,

С таких, мол, даже в супе нет навару.

Гиена, подавив злорадный смех,

Сказала:" Моль у кошки съела мех".

И даже заяц что-то расхрабрился

И смело в рассуждения пустился

– А что, друзья, ну чем я вам не царь,

Я буду славный, добрый государь.

-На что нам эта дряхлая царица,

Я буду править, пусть уходит львица.

Мы выгоним её, собравши полк,

А генералом будет серый волк.

Лисица сразу с зайцем согласилась

И возле зайца тихо примостилась.

– Ты прав, косой, нам львица ни к чему,

Зачем её мы терпим , не пойму.

Потом сказала пару слов волчица,

Но дверь открылась и вернулась львица…

Все звери кинулися в ноги к ней,

И завопили:"Заяц-то злодей!

Тебя он свергнуть только что пытался,

Над старостью твоею вслух смеялся.

Хотел он бунт против тебя поднять.

Но мы верны, ты нам родная мать".

Что стало с зайцем, этого не знаю.

Я басенку на этом завершаю.

Не знаю есть ли в басне сей мораль,

Но косоглазого мне очень жаль.

Как-то в день погожий, слегка вздохнув с досады,

Пошла на речку прачка бельишко постирать,

Но прачник, что доселе там сидел в засаде,

Достав пращу, каменьями стал в неё метать.

Что оставалось прачке; таз она схватила

И в прачника метнула, прицелясь прямо лоб…

Видимо, недюжинной обладала силой,

Коль прачника свалила одним ударом в гроб.

Очень незатейна мораль сей басни краткой;

Путей витиеватых, давно я не ищу,

Коль задумал злое, подумай многократно,

Доставши из-за пазухи камень и пращу.

Забавная ручная обезьянка

Всё хвасталась: «Ах, как же я мила!»

И, вывернув юбчонку наизнанку,

Для публики вертелась, как юла.

Всех веселили глупые кривлянья.

То яблоко ей кинут, то банан.

Она же как могла, по-обезьяньи,

Отплясывала радостно канкан.

Но вдруг в толпе принцесса появилась.

Она была прекрасна, как луна.

Внимание людей переключилось,

Красой своей сразила всех она.

А обезьянка, что случилось с нею,…

Вдруг исказилась мордочка её.

И узенькие глазки стали злее.

И вот она уже принцессу бьёт.

Вцепившись лапкою в прекрасный локон,

Другой она царапает лицо.

И за серёжку ухватилась сбоку

И тянет уже с пальчика кольцо.

Едва её от жертвы оттащили.

Прекрасная принцесса вся в слезах.

Да,…зависть –сокрушительная сила.