Сергей Анохин - Капель. Стихи

Метеор сверкнул и канул
в неизвестность бытия,
а вверху – куда ни гляну —
звёзд великая семья,
а вверху – такая вечность,
что не верится в беду,
словно в путь далёкий Млечный
с замиранием иду.

Нередко начинается паденье
с того, что поднимаешься не сам;
возможно ли, крылами не владея,
с чужих ладоней взвиться к небесам?

В неподвижности мира
неподвижна Земля,
в неподвижности мига
неподвижен и я,
в неподвижности мыслей
неподвижность идей,
и в космической выси
спит посланец людей.

Под ёлкой белочка пасётся,
на ёлке солнышко живёт,
коротким кряком из болотца
подругу селезень зовёт.

Я не спугну хозяев леса,
войдя светло в зелёный дом,
и мне лисёнок, как повеса,
махнёт приветливо хвостом!

Дождь весенний, озоруя,
разноцветными зонтами
разукрасил звонкий город
и грозою пригрозил;
нотки капелек беру я,
окрыляю их мечтами
и скачу по лужам споро
полный песен, полный сил.

У человека есть: одна дорога
и жизней много, чтоб её пройти,
но если чересчур их станет много —
от следующей некому спасти…

Когда в себе осмыслишь Бога:
дорога – жизнь, а жизнь – дорога!

Не суждено познать нам края,
к нему полшага не дойдёшь,
ведь помнишь, даже умирая,
о том, что ты ещё живешь.

Ничего на хулу не отвечу,
отмету шелуху-похвалу:
с этой жизнью случайную встречу
не я выдумал в отчем углу.

Получился – живу потому-то,
ненавидим, ненужен, любим,
и когда-нибудь летнее утро
озарится закатом моим.

Как можно ветер злой унять,
чтоб непогоды не бояться?

Да надо жизнь,
как есть,
принять,
и ветром стать,
и вдруг уняться…

Земля – упругий узелок
из огорчений и трагедий,
пытливых мыслей и комедий,
и ожиданья новых дней.

Пока о будущем на ней
живут раздумья человечьи,
пока ума надёжны плечи —
рок не развяжет узелок.

Холодная длинная осень,
порывистый ветер доносит
дыхание близкой зимы.

И листья уносятся с шумом —
куда-то! – в порыве угрюмом.

Так с дерева жизни – и мы…

Сквозь темень поезд гулко мчит,
и за стеклом окна вагона
двойник мой чётко обрисован,
и тоже вдумчиво молчит.

Гляжу в его скользящий миг,
и всё тревожней сердце бьётся:
а вдруг возьмёт и обернётся —
на миг! – задумчивый двойник?

От сумы
до тюрьмы
всем – короток;
от тюрьмы
до сумы —
тем, кто кроток.

Синичка села на сучок,
он с тихим треском отломился.
…С надеждой на его плечо
ты оперлась, а он свалился.

Нежданно всё произошло,
и ты поймёшь ещё не скоро,
что оперлась нетяжело —
была прогнившею опора…

Великая гибнет страна,
разором просторы разъяты,
и страшная наша вина,
что нет среди нас виноватых.

И снова слышу голоса,
а чьи – пока не понимаю,
и напряжённо им внимаю,
сжимая мускулы лица.

…Веков разорвано кольцо:
вновь виден край,
вновь есть начало —
то пеплом ядерным кричала
тень человечества в лицо…

В час потерь
друзья – знакомые,
в час беды
враги – вольны,
и прозрения искомые
покаяньями больны.

Спит луны седая крыга,
в кроне тополя покой,
проникает в душу книга
дружелюбною строкой:
сквозь года со мною тихо
говорит надёжный друг…

Только я, свеча да книга —
только вечный мир вокруг!