Юрий Горгуленко - Что стоит мне сравняться с октябрём… Стихи разных лет

И каждый вечер слушала шансон,

Шарль Азнавур влюблял в себя всё больше…

Годами видела один и тот же сон :

Когда она по набережной светлой,

От фейерверков праздничных, идёт,

Исполнен час судьбы её заветный,

Вокруг ликует радостный народ!

Она среди народа в лёгком платье,

Встречает взглядов не прикрытый зов,

На ту поездку смело всё потратив…

Но это всё из прошлых, прежних снов.

И вот уже, казалось, всё срасталось

И взят билет, и собран чемодан,

Но тут же, как назло случилась малость,

И был билет в мечту вновь в кассу сдан.

А просто в Питере вдруг заболела мама

И попросила: «Дочка, не грусти,

Прости меня, капризная я дама,

Но ты у мамы просто погости.

Сама же знаешь, я совсем не вечна,

Я, может, дни последние с тобой,

Хоть жизнь настолько наша быстротечна,

Ещё увидишь ласковый прибой.

И по Парижу с кем-то погуляешь,

Шампанского попьёшь в своём бистро…

Побудь со мной. И, дочка, понимаешь,

Не зря теперь болит моё нутро…

Осталась дочь. И сидя на диване,

Смотрела вместе с мамой новость дня,

Как грузовик живых людей таранит,

А кто-то это на мобильник снял…

Взгляд в зеркало потухших серых глаз,

Через года ушедших лет и мнений,

Морщинки промелькнувших настроений

На сердце отложились в виде фраз.

Програмки стопкою лежат в углу стола,

На них давно коллег прожИты роли,

Надежды, встречи, старые гастроли

И годы, прогоревшие дотла…

Что впереди? Спектакль, или будни

Без сцены, реплик …? Новые спектакли?

И мысль опять: «А так ли жил и так ли

Живу сейчас? Не записали б в трутни…»

Вокруг на фото старые актёры

С улыбкой смотрят и, быть может, с грустью…

И приступ с сердцем, может быть, отпустит,

А может быть опять придут дублёры…

Взгляд в зеркало… Уже парик прилажен,

Напудрен нос и убран грим подальше —

«Дай Бог сегодня обойтись без фальши…»

Спектакль этот для тебя так важен!

Жизнь вся прошла на театральной сцене,

И было всякое и ты давно «Заслужен»,

А голос твой немножечко простужен,

Но свеж и прост, и не готов к измене.

Ты отдал всё, что было, Мельпомене,

И, в мастерстве с годами возрастая,

Ты потихоньку с каждой ролью таял,

Но до сих пор ты не готов к измене!

А вечером, когда сольются тени,

Вернёшься в холостяцкую «берлогу»,

Уставшие под плед уложишь ноги,

И новый текст уложишь на колени…

Моему старому другу, актёру, отдавшему этой профессии всю свою жизнь,

Василию Васину посвящаю!

Старый кирпич, повидавший виды,

Столько прожил, что нам и не снилось,

Ни на кого не оставил обиды.

Быть ему в храме когда-то случилось.

Лёг на фундамент, сработанный ловко,

Из глыб огромных, без всяких осколков.

Так и лежал, слушая Гимны,

Служкам Господним тихо внимая,

Рядом собратья лежали мирно,

С июня до августа и дальше до мая.

Год за годом, лежали веками,

Крепко вцепившись в друг друга руками.

Только пришли времена лихие,

Долго ли, мирно храмы стояли,

Сотнями люди явились плохие,

Храмы Господни с землёй сровняли…

К стенам храмов монахи встали,

Люди со звёздами их расстреляли.

Старый кирпич кровь впитал монахов,

Сам пострадал от дождя из стали,

Лёг у фундамента и без страха

Братья его все вокруг упали.

Люди сложили кирпич на телеги,

Кто-то осколки собрал – обереги…

Печь сложили из этих «братьев»,

Хлеб в печи выпекают люди,

Вот бы опять вместе всех собрать их,

Храмы сработать. Мы не забудем

Чьей кирпичи пропитаны кровью,

А если забудем, Господь напомнит!

Давно трещат дрова в камине,

Теплом наполнен старый дом,

А грусти нету и в помине,

И ждёт меня бокал с вином.

С вином, как дом, таким же старым,

(В нём с лёгкой горечью «букет»,

Из Хайфы друг прислал. Не даром

Живёт он там десяток лет,

Живёт в Израиле, но всё же

Не смог никак забыть Союз.

И часто сон его тревожит,

Что он, кудрявый карапуз

На пруд бежит с таким же другом,

Облуплен у обоих нос,

Их нет счастливее в округе…

И сам собой встаёт вопрос :

Зачем страну «пустили с горки»,

Зачем пустили под откос,

Кому, как в старой поговорке,

Мешал наш крепкий «паровоз»?

Мешал! Да и сейчас не мало,

Кто нас готов без масла съесть,

И меньше их, увы, не стало,

Но НАМ СТРАНУ БЕРЕЧЬ И ЧЕСТЬ!