Михаил Гиршовский - Профессия – Человек

Быть виноватой страшно наотрез
убогой совести, лишь тычется
наивный и нелепый интерес
куда ни попадя, едва будя
сознание. Вина фактически
лежит на мне. Я сам себе судья.

Лежит на мне «я сам себе судья»,
а я к себе всегда чертовски добр,
да и за что мне злиться на себя?
Я же прохожий, а не прокурор,
и я люблю прохожего себя —
хоть что он натвори, все вздор
(то важен и надут, то, нестерпя
в партер хихикнет гаденько позер).

Нечистоплотен, лжив. – не может быть,
а впрочем, ну – я знаю, это так.

Обрывки масок, щепки костылей
всегда мешали и мешают жить —
и кто упрям и прям, и тем, кто лжив,
и никакой не русский я, – еврей.

По человечьей крови на гвоздях
учи цвета знамен: течет, текла,
засохла, струп отсох, заржавела
и – черные лохмотья мяса. Так.

В глаз попадает солнечный пустяк,
глаз ослеплен, не замечает зла,
по ветру развевается зола,
по ветру развевают рыжий прах,

и все сначала – солнце, море, свет,
и можно жить и не искать ответ
и думать, что здесь все само собой.

Ласкаясь, черт возьми! боясь и льстя,
упругой, выгнутой спиной блестя,
волна – тюлень играет со скалой.

Волна-тюлень, играя со скалой,
разбилась вдребезги, и рухнул снег —
щелчок бича, услышанный спиной,
косого разговора оклик: «негр».

Разорван комплекс в старушачий визг,
степной простор среди трамвайных шпал,
трава и пыль и русский вдрызг язык,
и пыль Отечества вгорает как напалм,

болят старухи, дороги до слез
ненужные морщины матерей.
Я – этот негр, ответственность за все
лежит на мне. Я сам себе судья.
И никакой не русский я – еврей
по человечьей крови на гвоздях.

на дороге прямо к богу
встречу женщину и вздрогну
нет пути в заносах снежных
деру дать от мыслей нежных
за столом опять сидят
он, она и ейный брат
братнин взгляд слегка тревожит… —
атеист! слепец! безбожник!
вспряну, дернувшись со сна,
не опасно – не она

Я рождался. Земля – гироскоп,
голубой от бездонного неба,
норовила с орбиты вбок —
хоть куда, где её ещё не было.

Наступила как площадь Земля —
мокрый снег по асфальту растоптан,
здесь, шагами по зеркалу, хлябь
разнесли, словно жизненный опыт.

Расплывается Мир за слезой
в изумлённом мерцании радуг,
лица в пятнах от солнца.
Стой.
Спектр, смешайся в чистую правду!

Наступи, ослепительный белый.
Место – только вспышка и миг.
Я родился сюда, я настиг —
наступили пространство и время.

Лишь попадая в оболочку понятий
ясных, сознаю как много
жизни в неловкой правде
бестолковых выборов дороги,
когда
споткнулся – шаг, занесся
на второй – подножка.

Бегом, бегом
по гаревой, или по выверенной лоции
вплавь – вдоль известных берегов,
согласно створным знакам, бакенам, буям.
А берега – горячие сыпучие пляжи,
а на островах – ивы заплакали,
а в воде, страшной совсем без дна,
если можешь – можешь утопить стражу.