Александр Супей - Доспехи души

В одиночестве пасмурных дней согреваешь меня.

В этой осени странной за нами крадётся разлука,

Разрушая мосты между жизнью твоей и моей…

И мне страшно бывает порой разомкнуть наши руки,

Чтоб расстаться с тобою всего лишь на несколько дней.

Я тебя не держу, только знай, без тебя угасает

Осчастливленной жизни моей лучезарный огонь…

Я живу лишь тобою, и всё для меня умирает

В ту минуту, когда ты мою отпускаешь ладонь.

Сирень

Бродит печаль по лужам,

Слышится ветра стон…

Въелась луна мне в душу,

Мой озаряя сон.

В сумрак ночных видений

Я от весны уплыл,

Но аромат сирени

Ветер в меня вселил.

И улыбнулось сердце

Радуге новых грёз…

Запах сирени в детство

Душу мою унёс;

Я пронести способен

Через огонь и дым

Ветку сирени, чтобы

Мне улыбнулась ты.

Если же ночь-разлука

Бросит копьё в мой день,

Рядом с моей кольчугой

Ты положи сирень.

Лилит

Подкралась ночь из дикой глубины,

Стучит в дома когтистыми ветвями…

И тенью проникая в наши сны,

Безмолвно разговаривает с нами.

А в той ночи стоит под небесами

Творенье перевёрнутой луны.

До боли отрешённая стоит,

Тая свой лик за чёрною вуалью,

Богиня тьмы по имени Лилит,

Покинутая смехом и печалью.

Уходит ночь… Пред ней она чиста,

Как блик росы пред утренним истоком;

И где-то, там, горит её звезда,

Отвергнутая дьяволом и Богом.

Лесное чудовище

Я нежный монстр тобой заворожённый,

Меня ты приручила, а теперь,

Прощаешься со мной, как с прокажённым,

Не веря в то, что я уже не зверь;

Ну что ж, ступай, тебе я слёз не выдам,

Уйду во мрак и там, в глухом лесу,

Прольюсь дождём от боли и обиды,

И диким воплем воздух сотрясу…

Познав людей, привык я к человеку

И полюбил… но вынужден уйти,

Прощай, моя любовь, прощай навеки…

Чудовищу с людьми не по пути.

Рыцарь духовного фронта

Я странствующий рыцарь одинокий

На поле боя собственной души,

Мне строят козни тёмные пороки

И разума больного миражи.

О подвигах моих никто не знает,

Никто не видит кровь душевных ран…

Под каждый шаг мой дьявол подставляет

Меланхоличной осени капкан.

За каждым поворотом паутину

Для духа моего плетёт паук,

В кувшинках белых чёрная трясина

И ложь туманом стелется вокруг…

Едва заря взойдёт над миром сонным

И темнота отступит не спеша,

Готова к новым подвигам духовным

В доспехи облачённая душа!

Стрелой пронзённый, Бога призываю:

Дай силы удержаться мне в седле!

В Твой светлый рай, туман пересекая,

Скачу я на невидимом коне…

Развенчанная ночь

Развенчанная ночь, разгаданные тайны…

Виной тому – нечаянный рассвет,

Который, не стучась, как гость незваный

Вспугнул своим приходом лунный свет.

Сомкнулись лепестки ночного откровенья,

Погасли свечи, приостыла страсть…

И ты уже встаёшь с моих коленей,

Чтоб в свете дня растаять и пропасть…

Гравитация любви

Звезда моя… Кометой безутешной

Промчусь вблизи тебя раз в двести лет

И затеряюсь в космосе безбрежном,

Из века в век неся в себе твой свет.

Пересечёмся мы с тобой не скоро,

Но помни, что любви моей магнит

Назло судьбе, в космических просторах

Нарушит траекторию орбит.

И вопреки всему – свершится чудо,

Ты только свет надежды не гаси;

Звезда моя… Когда-нибудь я буду

Всегда кружить вокруг твоей оси.

Два одиночества

Меня ласкает нежная прохлада,

За воротник проникнув, под пальто,

А ты дождём целующим объята

И нас не ждёт, наверное, никто.

Тебя могучий дуб от ливня спрячет

И ты щекой притронешься к нему,

Представив рядом доблестного мачо…

А я берёзку нежно обниму.

С тобой мы разминёмся, синеглазка,

Уйдём неспешно – каждый в свой туман…

Ты будешь верить в собственную сказку,

Я буду верить в собственный обман…

Смотрю вослед тебе и в одночасье

Ты оглянулась тоже на меня…

Быть может, мимо собственного счастья,

Прошли два человека – ты и я.

Устами Цветаевой – день моей смерти

Тридцать первое августа… осень меня поджидала.

Я душевными ранами чуяла близость её…

Видно осени той всех страданий моих было мало,

Ей пленить бы дождём одинокое сердце моё;

Ей добить бы меня, ну а я, на обрыве у лета,

От неё в небеса упорхнула, да только не в срок.

Потому-то, Любовь, за пределами осени этой,