Александр Власов - Катрены. Сонеты

Для всех она, беспутная, реальна,

А призрачна лишь только для тебя.

11

В ней светится любовь и радость юга,

Но тень его глаза приобрели:

Две личности возникли друг для друга,

А вовремя друг друга не нашли.

В делах ему с женой вполне приятно,

В обители супруга солнце ей,

Но кажется, что счастье невозвратно,

Хоть их уста не стали холодней.

То счастье с ним, отобранное бездной,

Для девушки не менее мертво.

Не слушать ей надежды бесполезной,

Но что-то ждать украдкой от него.

12

Пожаловал, увидеть уповая

Творящую волнение в крови,

Ввиду того, что звонкой ночью мая

Во сне сказал ей что-то о любви.

Какую вдруг изведал он истому,

Сказав о ней хотя бы в царстве сна!

Вино любви даётся молодому,

Потёртому не пить её вина.

Дышать ему зато соседкой зрелой,

Колени расставляющей, босой,

Вселяющей мечты походкой смелой,

Теплом и вкусно пахнущей красой!

13

Не сблизились они, вздыхая тайно,

Бок о бок уж отвыкли жить они.

Возникло то, однако, не случайно,

Подобное бытует искони.

Всё съехало в иное непреложно,

Минувшему вернуться не дано,

Как юности вернуться невозможно,

Связавшей двух единожды хмельно.

Той свежести не будет и в помине,

Распался брак, уснул очажный свет.

Едва ли что скрепит их узы ныне,

Ведь общего меж ними больше нет.

14

Откуда вдруг у мытаря смурного

Во внешности возникло щегольство?

Сейчас ему поистине медово:

Любовница довольствует его.

Родной звезде, похоже, надоела

Вражда в его сени, и потому

Любовь его дурные будни съела,

Позволила попраздновать ему.

Признательность очей судьбе негладкой

За счастье то настолько не суха,

Что вся предосудительность украдкой

Снимается с известного греха.

15

Лишась уединённости потребной,

Но всё ж ответив ангельской мольбе,

Ты смог узнать о чуткости волшебной

Души, помехи ставящей тебе.

Вернулся ты к улыбке беспечальной,

Но зрячая на помыслы твои

Не терпит их обидности начальной,

Не терпит их изменчивой семьи.

Легко покинуть ей твои границы,

Жестокость отчуждения любя,

А также преимущества теплицы,

Таинственной, прекрасной без тебя.

16

Лила благоухание богато

Черёмуха над речкой голубой;

Вниманием я радовал Эрато,

Но грусть имел, Урания, с тобой.

Твои сердца семьёй немногошумной

Вверяются томительной борьбе;

Ты скупо льстишь Эрато легкодумной,

Ты скупо льстишь, Урания, себе.

С тобой, чьё дело значимостью свято,

Останется боящийся стыда;

Не трудится друзей держать Эрато,

Ревнива к ним Урания всегда.

17

Молю молчком я душу дорогую

Во мне владеть обителью второй.

Небесное создание целую,

Как будто образ истины порой.

Прощение, приветливость и нежность

Я вижу вечножизненными в ней.

Благое бытие не безмятежность,

А в истине стоять ещё трудней.

Не следует, однако, охлаждаться,

Беспочвенные помыслы тая.

Воспринятой лишь истины держаться,

Не помнить о другом обязан я.

18

Любя, собой не будь, а чуть актёрствуй,

Подыгрывай наперснице своей,

С удвоенной способностью покорствуй

Для публики таким искусством ей.

Ценители вдали – играй вполсилы,

Но всё ж играй с единственной всегда:

Актрисе, ей красавцы, что ли, милы?

В удачливом актёре вся нужда.

Когда же ты не жалуешь искусства,

Не жаловать ей чуждой колеи,

Не в радость ей ни подлинные чувства,

Ни правила, ни данные твои.

19

Тепло очей любя с известной силой,

Не слеп я к окружающей красе.

Небесную мечтательность о милой

Рассеивать украдкой рады все.

Но ровно чтоб любить, я не задену

Затеями широкое чутьё,

Не то во всём узнаю перемену —

Узнаю много фей, забыв её.

Терпимо ли такое окаянство?

Мы в крайности впадать обречены.

Спокойному даётся постоянство.

Желанному не взвинчивай цены.

20

Разительной красой достойна бога —

Прощается падение твоё.

Зато, когда краса как есть убога,

Бичуется распущенность её.

В земной любви сильнейшему прекрасно:

За шалости не знать ему суда,

А женщине, живущей с ним опасно,

Падение не горько никогда.