Евгения Зарина - Мои письма к тебе…

Я сейчас одна – на целом свете!

И я миру открываю сердце.

Я отсюда вижу все дороги

И желтеющие рядом в поле нивы.

Позабыты все мои тревоги

Прокричу безудержно: «Спасибо!»

Это затуманивает рассудок, так что больше не нужен мир,

Тянешь медленно лямку суток, в голове только он один.

Это больше ничто не светит – только имя его и взгляд,

Время кажется бесконечным, если вдруг посмотреть назад.

Это все остальные сзади – и друзья, и семья, и быт,

И, какого-то чуда ради, в ожидании всё болит…

Это словно нехватка дозы, в то же время как ты – наркоман.

Под каким-то будто гипнозом,

всё, что раньше было, – обман.

Это ломка с утра до ночи, это мало опять и опять,

Просто хочешь коснуться очень, но позволено лишь играть.

Это в сердце ты добровольно для другого возводишь трон,

В одну руку ему – винтовку, а в другую кладешь патрон.

Это паника и тревога, эйфория, кайф и экстаз,

Потому что не надо Бога, потому что весь мир погас.

Потому что исчезли силы, в тоже время, – я все могу!

И все строчки выходят криво, словно пишутся на бегу!

И не надо ни рай, ни вечность, если рядом его рука,

Сократится в миг бесконечность, и в секунду пройдут века.

Одно имя имеет ценность, одно небо имеет вес,

Это самое долгожданное из всех нежданных чудес.

– Да, и еще кофту теплую не забудь! —

Суетилась она, провожая его в долгий путь.

Он смеялся:

– А я холодов не боюсь.

И вообще, ты не вспомнишь меня, коль однажды вернусь!

И она улыбалась, проверяя его рюкзак:

– Не забудь написать – где ты, с кем ты и как.

– Ты узнаешь первой, если я вдруг женюсь,

Но ты знаешь же – я успешно с этим борюсь.

– Знаю-знаю, кончай молотить ерунду, —

Грозно шипела она, пакуя ему еду, —

Лучше б проверил – в порядке ли телефон,

Уточни в билете, какой у тебя вагон.

– Хватит ворчать, ты как старуха-мать! —

Закинув на плечи сумки, приготовился он бежать:

– Ну, подруга, бывай, мне пора! —

И легким шагом умчался прочь со двора,

– Если вдруг замуж выйдешь – дай срочно знать! —

Донеслось откуда-то, где уже не видать.

– Я скажу, обязательно… – шепотом ему вслед,

– Как-никак знакомы уже столько лет…

Отвернувшись, считает узоры в стенных обоях,

Отмеряет такты, как ветер за домом воет…

– Да провались всё к черту! – и кулаком об пол,

– Как мне теперь смеяться, если он так ушел?!

Что мне его заменит? как мне встречать рассвет?

Мир вдруг переменился в серый тоскливый цвет.

И прошел так час, а, быть может, два…

А перед ней все тот же цвет, та же стена.

И пылится книга – брошена на полу,

И разбиты мысли – словно она в бреду.

И внезапно робко коснется ее рука.

Он стоит, он здесь, а голос – издалека.

Говорит смущенно:

– Самое важное я забыл…

Ты прости, потрачено столько сил…

И она свой мутный слегка проясняет взор:

– Снова билет менять… Третий раз уже – перебор.

Ну, ничего… Исправим. Что же главное ты забыл?

Я, кажется, всё сложила тебе с собой…

И он недовольно тряхнет своей головой:

– Глупая, самое главное – ты.

Едешь со мной?

Меня ведет одна звезда,

Одна судьба, одна дорога.

Она встречается мне в снах,

Приносит радость и тревогу.

Во мне живет одна любовь,

Одна – века и поколения.

Пускай влюбляются все вновь,

В себе не допущу сомнения.

Со мной идет одна печаль

Под сердцем – там другим не видно.

И ничего совсем не жаль —

С душой кто жил, тому не стыдно.

Меня ведет одна звезда,

И я иду с ней одним шагом.

И только лишь она одна

Поможет видеть, кто же рядом.

Слова могут бить, как камни,

Могут резать они, как стекло.

Мы с тобою как два истукана,

Знать не хотим ничего.

Я в порыве тебя задену,

Ты в отместку камнем сметешь.

Кто возводит из нас эту стену?

Кто кому дышать не дает?

Ты уходишь и не обернешься,

А сердце мое в крови.

Ты заменяешь мне солнце,

Прошу тебя, не гаси!

Возвращайся ко мне с хорошим

И печаль за собой не зови.

Если ты окажешься в прошлом,

Я умру без твоей любви.

На столе стоит остывший чай

Рядом с недописанным письмом.

Тот, кто так по людям не скучал,

Не поймет, наверно, ничего.

Это не проклятье и не долг,

Это не несчастная судьба,

Тот, кто для себя решиться смог,