Александр Шкуратов - Проникновение. Сборник стихов

Синее солнце не стало светить
и не хочет вставать по утрам.
Синеглазые будут грустить,
красноглазые станут пить
красную гадость, и гнать
на Вечное Небо.
Что же вы мечетесь, разноглазые?
Каждому дай по цве́ту желанному:
синему – синее,
красному – знамя и в бой.
А этот не просит, —
так он же слепой.
Какого же цвета слепого покой?

В моей груди —
Источник Ветра.
В любой глуши —
мои глаза и моё сердце.
Я Вижу и Живу во Всём,
что есть на белом свете…
Унёс мои лета
неугомонный Ветер… —
Я всё отдал Ему —
Свободному
и Чистому,
Бессмертному
и Сильному…
Терзай ковыль моих надежд
всем волшебством
Небесных Пальцев…
А дальше,
через сотню лет
в луга моей Души
снеси букет цветов.
Через сто лет.
Считай, что завтра,
поспеши.
Снеси,
снеси цветов букет
в бескрайний луг моей Души.

Кто ищет, – вынужден блуждать,
страдать, оторванным от мира.
Бросать уютность очага.
Куда глаза глядят
идти,
пока не покидает сила.

Кто ищет, – вынужден блуждать
по непроторенным дорогам.
Вбивать следы,
следы признанья,
в окаменелое молчанье.
Вбивать,
но всё ж надеяться на Бога.

Кто ищет, – вынужден блуждать.
ТАМ
в безответности вопроса,
за той чертой,
где горизонт,
раскрыть дырявый зонт,
чтобы укрыться от хаоса.

Кто ищет, – вынужден блуждать,
кричать в глаза глухому полю,
ловить ушедшие шаги
ценой невидимой руки,
влачить судьбу, —
отмеренную долю.

Кто ищет, – вынужден блуждать,
не ждать умчавшегося эха
в края неслышных голосов, —
а то в «роман», что без листов, —
в твой дом вползёт всеобщая потеха.

Кто ищет, – вынужден блуждать…

Желания в себе храним, таим,
и тем себя мы гробим.
А Нежелания свои,
Порой, ведём в коллапс слепых, порочных дней.
Таим в себе желанный вкус
предчувствий истины глотка.
И в пустоцветии цветка
нектар напрасно ждём.
Огнём пугаем порох в глубине души,
своих эмоций звонкие гроши меняем на шиши.
Таим в себе рождение греха
иль может быть росток победы.
Но вместо яств – отвара лебеды глотнув,
поморщишься слегка,
скривится морда,
и убивай тогда следы каких-то скороходов
осколком ржавого меча.
А пятки жжёт свеча желаний,
страданье жаждет упований.
Солёный привкус нашей крови
нам хмурит брови,
бьёт в виски.
Зажав в тиски, Что больно,
ведём себя спокойно и достойно.
Сжимаем горло радостному крику,
кромсаем крылья будущим полётам,
хотя, подобно звездочётам,
тайком подписываем в Книгу Жизни
название придуманной звезды.
Мы рвём себе узды своими ж
беспокойными руками
и бьём себя пинками.
Зато таим, молчим, храним
до непредвиденных времён
своих Имён.
А Что таим?
И Что храним?
Течёт Тяжёлая Вода.
Её никто не остановит никогда.

Парад ночей
беззвучно марширует
по шаткой плоскости
уснувшего сознанья…
А звёзды неба
с четырёх сторон
и плачут и смеются.
ОН поднял тело
над мерцаньем мира,
ОН опустил его
в бушующий вулкан,
ОН разрезает Млечный Путь
на нимбы
и принуждает вечно жить
в сознании ночи.
Отдай мне Дух,
верни мне смертность, —
Бессмертье траура полно,
Оно мне слишком вечно.
Умножить ночь на ночь, —
в итоге:
получишь два печальных и бездонных гла́за.
Разделишь ночь на ночь, —
получишь в полночь трещину в груди,
а грудь не закрывай, —
пусть птицы прилетают
и Там живут…
Корми их теплотой своей души.
Не спи, когда все спят,
не поддавайся компромиссам тела.
Пусть тело спит, а ты не спи. —
Слетай на родину души.
А пепел из змеиных шкур
вытряхивать не надо.
Ступи на них ногой, —
и облако взлетит
без смысла
и без назначенья…
Знай,
что Ночь скрывает Всё,
всё то,
чего и Нету,
а если есть,
то никогда никто
об Этом не узнает…
Ночь усыпляет Жизнь,
и прячет Стыд
во благо Красоты.