Дмитрий Проскурин - Мистерия пробуждения

Красотой, что неподвластна тлену,
Ополчись на все грехи свои,
Преклони пред Господом колена
И приблизь к себе святые дни.

Суворов был всегда непобедим,
Из благочестия черпал он милость
Великим ратным подвигом своим,
Грехом считая слабость и унылость.

Вся тайна заключается лишь в том,
Что, кроме сверхусилий и баталий,
Он жил, любил, молился со Христом,
Чем заслужил обилие регалий.

С заботой о солдате и крестом,
Он подвиги вершил на поле брани,
Связуя их с молитвой и постом,
Он шлифовал таланта долго грани.

В усердии настойчиво всегда
Он нес в себе божественное слово,
Его боялись пораженья и беда,
Служил Отечеству он долго образцово.

И ты, как он, вбирай по капле милость
Молитвой и служением своим
И жди, покуда благость не пролилась
В твою судьбу, и Богом будь храним.

Когда глупец долдонит о себе,
Мудрец сокроет все свои черты.
Так драгоценности лежат на дне,
Солома – на поверхности воды.

Подобен золоту великий человек,
Во всем он так же постоянен.
Колеблется злодей то вниз, то вверх,
Он как весы, и путь его печален.

Как драгоценность опыт жизни всей,
Блестит он изумрудами в глазах.
Товарищ лучший тот, кто без страстей,
Тот, кто презрел стяжательство и страх.

Любая мысль ведет меня в глубины,
В глубины подсознанья бытия,
Где впечатления лежат, хранимы
Они природой бессознательного Я.

И под влиянием и пристальным обзором
Они всплывают на поверхности ума
И растворяются под пристальностью взора
Из темного и сумрачного дна.

И каждое такое растворенье
Вскрывает мою истинную суть,
И счастье моего творенья
Указывает правильности путь.

Восторг души, восторг кричащий
Растет и наполняет день,
Природы ароматов настоящих
Прохладную развеивают тень,

Тень мрачного, холодного исхода,
В конце которого сулит нам бытие
Мы будем все, все ближе год за годом,
Узоры жизни ткут нам савана шитье.

Но весь испуг и безысходность смерти,
Души очищенной перекрывает свет.
Вы истинности жизни всей поверьте,
Впитайте всем нутром, что смерти нет.

Внутри меня питает тишина,
Вмиру активность радужным фонтаном
Бьет гейзером ананды пьяным,
Ума активность стихла, неслышна.

Все запахи отчетливо тонки,
Тончайший вкус рождает наслажденье,
Господь на расстоянии руки,
Внутри восторг без всякого сомненья.

И вот теперь изысканная пища
Безмерно вкусом радует меня,
Божественна, другой такой не сыщешь,
Она бодрит на протяженьи дня.

То, что пьянит меня безмерно и смешно,
На самом деле – искренность и чувства,
Проснувшиеся так грешно
Из муладхары, как венец искусства.

Любая тема в глубине сознанья,
Как солнце ясное морозною зимой,
Безмерно освещает мирозданье,
Прохладный дождь приносит в летний зной.

Я тороплюсь вам должное отдать,
Пока в бескрайнем трансцендентном поле
Меня не посетила благодать,
Неотвратимая божественная воля.

Она накроет разум, как поток,
Разрушит эгоизм и разделенность.
Последней отделенности глоток
Я делаю пока – определенность.

Мне шепчут о гордыне там из тьмы,
Откуда вырвался из страсти и страданья,
Как заключенный из глухой тюрьмы,
Я проживаю счастья трепетанье.

И если б передать вам мог
Хоть толику божественного вкуса,
Еще бы больше дал мне счастья Бог,
Убрав остов кармического груза.

За слоем слой всплывает грязь со дна.
На глади озера сбиваясь в пену,
До той поры, как станет не видна
Та драгоценность, что на дне нетленна.

От всех начал твой век определен,
В нем есть рассветы и ненастья,
Внезапные паденья и подъем,
Страданье, горе и несчастья.

Что наша жизнь – игра, а люди в ней – актеры,
Страдают путники, заброшенные в стужу.
Что же мешает нам отдернуть шторы
И к солнцу выглянуть наружу?

Все те истории, которые на дне,
Хотят услышанными быть,
Они порой всплывают как во сне,
Своим существованием тревожа.
Осталось только взять себя простить,
Но эго с этим справиться не может.