Иван Кирпичев - Зачерпну я ладонью туманы

Объяла мрак кустистая сирень,
Не смея отказать ему во встрече.
Растаял тихо став прошедшим день,
А может быть спустился новый вечер.

Полупрозрачен в темноте зенит.
Волшебен пошлый мир в мгновенья эти.
Тропинкой между двух времен лежит

Я весной, когда тронет восход
Небосвода прозрачную шаль,
Вдруг уйду в свой последний поход —
В голубую звенящую даль.

Бестелесные тени богов
Населяют ту землю чудес,
А невидимый глазу покров
Стережет от досужих повес.

Разбужу спящих духов в корнях,
Поднимусь вместе с ними к ветвям
И забуду о прожитых днях,
Рассказав о себе соловьям.

Заманённый лихим соловьем,
Его редкий услышав фальцет,
Перламутр смешав с серебром,
Выползал из-за леса рассвет.

Покрывалась листвою стена
Из сгрудившихся серых осин.
Опускалась в болото луна
Цвета первых нежданных седин.

Загорался небес уголок.
Майской ночи росистый конец
Предрекал перелетный пророк —
Замурованный в чаще певец.

Прикоснувшись не вызовет ран
Тонкой веточки гибкая плеть.
Одеялом – в ложбинке туман,
Но ему никого не согреть.

Отражая вселенскую суть
Черным зеркалом стыла вода.
Ночь прошла и ее не вернуть…
Я хочу возвратиться сюда.

В овраге журчал, пробиваясь, родник
Сквозь толщу тяжёлых пород.
К холодной воде лось усталый приник —
Цель здешних загонных охот.

Он пятые сутки в болотах кружил,
Замучив себя и собак.
И вот напоследок напиться решил
Холодной воды натощак.

Бока подвело, подобрало живот —
Нет счёта голодным верстам.
Он думал от пули свинцовой уйдёт,
Но люди гнались по пятам…

А сердце рвалось из сплетения жил —
Собаки унюхали след…
Осеннее небо, и в нём наступил
Для зверя последний рассвет.

И сил не осталось – не дали поесть
Осинки молоденькой ствол.
И лось, сохраняя звериную честь,
Вздохнул, и под выстрел пошёл…

Мне не нужен роскошный фламинго в раю.
Я на стаю гусей помышляю взглянуть.
Жду, когда мне покажет пригорок свою,
Пусть и мокрую, но обнажённую грудь.

Пусть в Египте тепло, а я жду не дождусь,
Этот ранний, российский, весенний стриптиз.
Пусть ещё где-то в Африке серый наш гусь,
Но с сосулек вода так и капает вниз.

Где-то там, в Занзибарах, смешной пеликан
Ловит шуструю рыбу в подклювный мешок.
А у нас в талых лужах ледок по утрам
Засыпает колючий и мелкий снежок.

Задержалась весна, не отходит земля,
И морозы ночами случаются тут.
Хоть от них и трещат во дворе тополя,
Я дождусь, когда гуси тепло принесут!

Лег поперек плаща черного с серебром,
Россыпью жемчугов вышитый млечный путь.
Слабые огоньки – памятки о былом:
Не сосчитать наград – в звездах у неба грудь.

Ценности прошлых лет мхом поросли давно,
Прервана связь времен – где-то порвалась нить.
Некому пригубить красной зари вино,
Некому на земле память героев чтить.

Гаснущая звезда в прахе лежит земном,
Ждать от небес наград стало теперь смешно.
Жизненный смысл свой модно искать в другом,
Только без звезд вверху, станет совсем темно.

На дороге стоял потерявшийся пес,
Ожидая, когда его в дом заберут.
И в собачьих глазах все читали вопрос:
«Почему я один, что я делаю тут?»

– Что сказать тебе, псина? Я тоже один.
Только я не терялся, а сам потерял,
Был, когда-то своею хозяйкой любим,
А затем, постепенно, бродягою стал.

У нас очень приятный и чуткий народ.
Не скули слишком громко, виляя хвостом.
Если кто-то услышит тебя, не поймет…
Будет грустно сначала, привыкнешь потом.

Знаешь, псина, нам люди желают добра,
Только часто куда-то спешат по делам.
Ты меня извини, но мне тоже пора.
В общем, я побежал, ну а ты дальше сам…