Роман Горовой - Мой взгляд

Дух мушкетёра, разве благородство,
Позволит опуститься до вранья,
Переступив, духовное уродство,
Не уступить, напору воронья.

И кровь кипит, несправедливость видя,
Где женщина, всегда галантен он,
Из уважения, словами не обидеть,
Не возвести себя на мнимый трон,

Мужи, мужчины, мушкетёры, где вы?
Или от вас остался только звон?
Простите, не прошу о высшей пробе,
Но сударь, мат при даме моветон.

Жили люди в тюрьме, для народов,
Может скромно, без лишних расходов,
Показалось, вдруг этого мало
И по швам тюрьма затрещала.

Всех, свобода в объятья приняла,
Стали люди отныне свободны,
От всего, кроме жизни голодной,
Ведь свобода ничто не давала,

Это лишнее. Власть капитала,
Все свободны, разорваны узы,
Стала совесть кому-то в обузу,
Даже дружба кому-то мешала,

Кабала люд деньгами подмяла.
Договоры, расписки, бумага,
Без юриста не сделают шага,
Не увидев, в том рабства начала.

Жили люди в «тюрьме» для народов,
Если верить словам сумасбродов,
Говорили, творили, мечтали,
День, грядущий уверенно ждали.

То, что вольны, наверное, знали.

Забавна мысль, что школа загоняет в рамки
И в детях на корню рубя талант,
Понравилась, и понесли её подранки,
Не думая, копаются в корнях.

Ведь школа – это базис, основное
И образует в человеке знаний пласт,
Который есть для нас ничто иное,
Как кораблям во время шторма их балласт.

Ребёнок он алмаз, и требует огранки
И школа придаёт ему ту грань,
Он сам не будет подниматься спозаранку,
Творить из минерала бриллиант.

Как много в этой мысли дилетантства,
Вот, детям невозможно проявить себя.
В чём? В знаниях иль в хамстве и упрямстве,
Чтоб в знаниях, любая школа только «за».

Зажмурило солнце глаза,
Отвернуться, застыть на восходе.
По щекам, раскалённым слеза,
Внуки в распре жизни изводят.

Гибнут запросто и без вины,
Ослеплённые чьей-то задумкой.
В пекле гражданской войны,
Идя за идеей безумной.

Наша кровь на Балканах, Донбассе.
Ещё сколько пролиться должно,
Чтобы стала критической масса
И пришло осознанье того,

Что мы братья, что все мы славяне.
Перед Богом народ мы один,
Пусть имеем мы много названий,
Но ведь корень у нас всех един.

Застыло время, перед боем.
Как много звуков в нём с утра,
А жить то, хочется, не скрою,
Но грянем, грозное «ура».
Завыл, снаряд, противным воем,
Что ж, значит, нам теперь, пора
В бой, богу душу, мать укроет
И рвётся ярость из нутра.

Беги вперёд, пока разрывы,
Перед тобою сеют страх,
В траншей ворвутся, те кто живы,
У артобстрела на плечах.
Лицо в лицо, уже не лживы,
Уж нет, презрения в глазах,
Когда в погоне за наживой,
Всё, обратить хотели в прах.

Враг ждёт тебя, штыки примкнуты.
Вот выстрел, выстрел, ближний бой,
Секунды выросли в минуты,
В пылу атаки штыковой.
От напряженья, вены вздуты,
Сверкает меч над головой.
Да нет, саперные лопаты,
Что у солдата под рукой.

Не знал войны, не знал ты русских,
Коль в ближнем не бывал бою,
Когда ломают кости с хрустом,
Вложив всю ненависть свою.
Штыками, каской, автоматом,
Подобно древнему дубью,
Когда вцепившись мёртвым хватом,
Руками голыми порвут.

Окончен бой, сидит усталый,
До боли выжатый солдат,
Держа в руке чего осталось,
Разбитый в щепки автомат,
Лишь день войны, какая малость,
Средь строя будней мрачных дат.
Живи за тех, кто не поднялись
И за тобой теперь стоят.