Роман Горовой - Мой взгляд

Бормочет, рельсам в тон, вагон,
Качаясь по привычке,
Давно закрыт, его перрон,
Нет к времени отмычки.

Спит, видит, нет, не добрый сон,
Солдата у калитки.
Потом свист бомбы, стёкол звон.
И, стала жизнь, ошибкой:

«Остался, в логове врага
И в серый цвет окрашен.
Рисунок свастики, с лекал,
И надписи, не наши.

В плену. Зачем? За что? Я кто?
При отступленьи, брошен,
Не остановит ведь никто,
А гость внутри, непрошен.

Сорваться бы, с моста в обрыв,
Иль под откос, с поживой,
Или хотя бы, мощный взрыв,
Нет, как назло все живы.

Уносит ветер, песен лай
И вой губной гармошки,
Ну что же, гнида, погуляй,
Ещё, совсем немножко.

Я слышу песню, рёв винтов
Неужто наши? Братцы!
Стреляй, бомби! Я здесь! Готов,
От счастья разорваться.

Изрешечён, разбит. На слом!?
Нет, снова путь неблизкий.
Как быть, вагоном, тяжело,
Как мог упасть, так низко.

На запад. Детский рёв, река,
Забит по горло. Числа.
Кого везу теперь? ЗэКа?
Детишек в рабство. Крыса!

Ну почему, я там, не сдох,
У наших, под бомбёжкой,
То был мой вклад, и видит Бог,
Что нет моей оплошки.

Ну вот окончена война
И как юнец, зелёный,
Весь долг верну теперь, сполна,
Ведь я заговорённый.

Нет не устану, и века,
Могу для вас трудиться»
Ворчит вагон, из тупика,
Когда кошмар приснится.

Бывает так, что приглашённый гость,
Беседуя со зрителем в эфире
Авторитет свой ставит под вопрос,
Речь заведя о родине, о мире.

Прилюдно выражая личный взгляд,
Как понимает с родиной любовь.
И оценив процент, чтоб сделать вклад,
Считает прибыль, потирая бровь.

Или прикинув, за какую ренту,
Смог бы отдать свою любовь в аренду,
А если нет. За что страну любить?
Конечно рвать с такой страною нить.

Чем интересны рассуждения,
В них нет и толики сомнения.
Растёт число адептов той «любви»,
Поверить, что предательство в крови?

Нет, есть же дом родной, отец, есть мать.
Что, неужели можно всё предать?
А как в глаза смотреть своим же детям?
Кто перед будущим за них в ответе?

Неужто не впитали с молоком,
Что родиной зовётся отчий дом
И не бывает для него цены на свете.
Он часть твоя, твой угол на планете.

Продашь, души не станет в теле,
Что горстка проклятых монет?
Не утопить их после в хмеле,
Поняв, что Родины то нет.

Да что себе, ответь-ка после дедам,
Им, кто зубами, вырвал День Победы.
За Родину, они ведь умирали!
Что, скажешь: «мы её продали».

Не нравится здесь жить, в краю родном,
Нет в этом Родины твоей вины,
Ведь жизнь свою, в ней, сами создаём.
Спроси себя, что сделал для страны.

Быль о героях вечна, в памяти народа,
Из уст в уста, передавалась по сто крат
И почитали на Руси, за знатность рода,
Кто, отдавая жизни, не искал наград.
Кто не склонил главы, не шёл врагу в угоду,
Герой сказаний тех, рязанский воевода,
Боярин, богатырь, Евпатий Коловрат.
Он ратным подвигом отмстил родимый град
И жизнь свою прожил по чести, не позорясь.

Душа дотла сгорела в пламени Рязани,
Сквозь пепел проглянул, холодной стали блеск.
Смотрела месть, с тоской теперь его
глазами.
Под стать дружине, те, кто был из этих
мест,
Был долг их перед жёнами, детьми, дедами.
К отмщению взывали голоса с небес,
Кто кроме них ещё, вставали брат за брата,
Пошли они на смерть, с дружиной Коловрата.

Ужасен на земле след полчища Батыя,
Кругом за ним разор, беда и кровь рекой,
Так пусть пожарища селений не остынут,
Пока не потеряет хан Батый покой.
Плохие вести от гонцов потоком хлынут,
Бьёт войско ратью малой витязь удалой.
Вдруг из засады, словно ураган нагрянет,
То юркою змеёю, в сердце хана ранит.