Любовь Звягинцева - Ищу повод жить (сборник)

«Сама знаю», – подумала Катя, с благодарностью вспомнив своего директора и мысленно попросив у него прощения за недавнюю обиду.

восхищался Муслим Магомаев, встречая Катю на центральной площади. В эти минуты ей казалось, что любимый певец поёт именно о ней.

Она снова почувствовала себя королевой и торжественно зашагала на автостанцию.

Трясясь в разбитом автобусе, Катя, стоя на одной ноге среди корзин и тюков, не переставала ощущать себя королевой.

А коса у Кати снова выросла. Да ещё какая! Правда, Катя ограничивала её размер до уровня «выше пояса», так как прежняя единица измерения натыкалась на неприличное слово; к тому же в праздничные дни удобно было распускать волосы.

Что тогда творилось! Даже учителя-мужчины к ней «кадрились», а преподаватель педагогики пошёл дальше всех, откровенно (прилюдно) ляпнув:

– У Вас, Королёва, волосы пахнут ромашками и васильками. Полем, одним словом. Так и хочется зарыться лицом в Вашу «солому».

Студенты тут же в шутку обозвали Катю «Королевой полей». Катя сначала обижалась, так как услышала намёк на кукурузу, которую во времена Никиты Сергеевича Хрущёва [2] Н. С. Хрущёв (1894–1971) – советский партийный и государственный деятель. С 1953 г. – 1-й секретарь ЦК КПСС, одновременно в 1958–1964 председатель Совета министров СССР. называли «царицей полей»; но потом привыкла к своему прозвищу, и ей даже стало нравиться «ходить в королевах», пусть и полей.

Однажды, на новогоднем вечере, сам Дед Мороз (под маской которого прятался влюблённый в Катю однокурсник Колька Комаров) надел ей на голову «золотую» корону… за маскарадный костюм кукурузы.

Катя была счастлива. Дед Мороз, не удержавшись, поцеловал её.

И тут откуда ни возьмись выскочил неизвестный симпатичный парень, вырвал микрофон из рук Деда Мороза и громко, нагло объявил:

– Запрещаю целовать Королёву! Даже Деду Морозу! Она скоро станет моей женой! – И исчез.

– Наглец! – возмущённо в микрофон сказал Дед Мороз.

– Трепач! – восхищённо поддакнула Снегурочка. – И откуда только взялся?!

Но парень сдержал своё слово.

Перелистывая альбом с фотографиями, Екатерина Ивановна Соколова (в девичестве Королёва), спрашивала свою трёхлетнюю внучку, гладя по «соломенной» головке:

– А это кто?

Глядя на фотографию, внучка отвечала:

– Дед Молоз, Снегулочка… а это ты – кололева класоты…

Вот такая история… с продолжением.

Преподаватель, словно миноискателем, водил своей авторучкой по строчкам журнала.

– Тык-тык… Что здесь у нас? Ага! Малышкина Варвара… Вот она! – обрадовался Преподаватель, напав на цель. – Чукина Анна… Нашёл!

«Попавшиеся» медленно поплелись на вызов, подталкивая друг друга (каждая хотела идти сзади). Преподаватель (для ускорения) включил строгий взгляд, и хрупкие лепестки надежды на то, что «пронесёт», трепещущие в душах девчонок, тут же завяли и осыпались.

Варварин живот издал жалобное урчание, и она, испугавшись, что её и впрямь «пронесёт», укоротила свой шаг втрое. Щупленькая Аня врезалась в её широкую спину, а заодно и спряталась за ней.

– Будете участвовать в новогоднем концерте! – громко и радостно объявил Преподаватель. – Сыграете дуэтом «Среди долины ровныя…» Вы, Малышкина, исполните мелодию в среднем регистре (только не рвите баян во время игры), а Вы, Чукина, то же самое на октаву выше.

Преподаватель в виде двух крестов впечатал в журнал свой приговор, а затем, сделав таинственные глаза, заговорщески прошептал:

– Жаль, что вы музыкальную школу не кончали. Я бы перевёл вас на музыкальное отделение. Оно куда веселее, чем ваш факультет начальных классов. И потом, «учитель музыки» звучит громче, чем «учитель начальных классов».

– Я боюсь… Я ни разу не выступала, – еле выдавила из себя Чукина Аня.

– Я тоже… Я и в обморок могу упасть… прям на сцене, – басом «допела куплет» Варвара.

Варвара была монолитной фигурой внушительных размеров. Аня представила, как Варька рухнет на сцене, и нервно хихикнула.

– Ничего страшного не произойдет, – мажорно-весело сделал своё заключение Преподаватель.

– «Музыканты» над нами смеяться будут, – минорно-грустно сказала Варвара.

– И причём почти четыре года, – добавила Аня, – мы же первокурсники.