Римид Нигачрок - Разрыв. Цикл стихов

И через тридцать лет освобожденье
Почувствовать, что ложны убежденья,
Владели мной так долго ни к чему;
К душе ли к духу, обращаюсь ли к уму

С вопросом этим, зная наперед,
Ответ был прост, и сам собой придет;
Тогда и лупу можно бы отбросить,
На поле выросли отменные колосья,

И кое-где сорняк произрастает;
Не любопытство же потребности питают
Подробности высматривать напрасно,
Так душу вынимать на свет опасно;

Нормально ей, скрываясь за кулисой,
Быть автором трагедий, не актрисой,
Ошибки если есть, назвать уроком,
Усвоенным неполно, однобоко;

Перечеркну, что выше излагалось,
Есть провидение Божье, полагалось
Мне с самого начала утверждать;
За штилем рябь появится опять,

И без причин внезапные порывы
К земле прибьет к косьбе готовой ниву;
Что соберешь из выбитых колосьев,
Солому, чуть зерна, и то не горстью;

Высматривал себя, а высмотрел разруху;
Но успокоит смерть, как мать старуха.

А что стихи? Воспоминания.
Примерно с пяти лет,
О маме с папой и друзьях,
Неполный мой ответ.

Переживания души
Любви, открытий, страхов,
Проникнуть в тайны бытия
Попытка есть. Однако,

В стихах нет линии прямой,
И мысли рыщут всюду,
Как будто я забыть боюсь,
Кем был, кем есть, кем буду.

О чем бы я ни говорил,
Всё о душевной жизни,
Где разум бедствие терпел
В неистовой пучине.

Тогда принялся он искать
От бурь спасенья гавань,
Ему неведомо куда
Так надоело плавать,

И зацепиться бы за твердь,
И созерцать спокойно —
И штили, ветры и шторма,
И волн бегущих стройных.

И остров пусть и окружен
Бескрайним океаном,
Пусть ветры стонут по ночам
И волны бьются рьяно.

Дух это остров, эта твердь,
Душа – просторы моря,
А разум – брошенный моряк,
С ветрами вечно спорит.

Взобравшись выше на скалу,
Он парус поджидает,
Как птица может улететь,
Он этого не знает.

Его манит к себе простор
Туда, где голос нежный
Поёт любовь огня души
О жизни безмятежной.

Но разве чувства описать
Возможно грубым словом?
И стих мой бедный оттого,
Казнить себя готовый.

И мысль испугано летит
К тому, кто вдохновенный,
Кому с доверием она
Откроется мгновенно.

А мне лишь тень её ловить,
И пыль от взмаха крыльев,
Успеть почувствовать лучи,
Чуть в стих что просочились.

Что ни попадя на ум порой язык
Соберет и, в строчки превращает,
Будто издавна он думать так привык,
Тени чувств фривольности сгущая.

Сам я автор, пошлый рифмоплет,
Не скажу, что станется в финале:
Деготь с мёдом, порченный ли мёд,
Зарифмую, чувства что сказали.

Заштампованный с повторами язык
Вперед смысла брешет бестолково,
Не своё, душевное, а взятое из книг,
И уверенный, что выдумана новость.

Что ни попадя, допустим, для другого,
Но талант взрастит из мусора шедевр.
Он найдет гармоник высших к слову,
Чтоб струной запел сердечный нерв.

Страсть и чувства слепы, но прекрасны,
Как их выразит при скудости словесном?
Языком холодной логики – напрасно,
А набором фраз несвязных – не уместно.

Так ромашка с розой средь крапивы
Не видна; заметишь – не доступна…
Песнь поёт страдалец и счастливый,
С поэтичным чувством совокупно…

Я из глубин достану пропасть
Забытых жизненных сюжетов,
Была б охота ставить пробы,
Переживать сто раз при этом.

Ну, был бы я герой историй
В горах, морях, передовой,
Побед бы знал, познал бы горе,
А я-то жизнью жил простой.

Обычной жизнью гражданина —
Семейной жизнью, заводской.
И дом, и сад, сработал сына,
Ну в общем-целом – не герой.

Не вспоминанья страны строя,
А детства-юности тревожной,
В самом себе искал героя
С патриотизмом тихим ложным.

Вокруг смотрел, не понимая,
Речей с поступками несхожесть.
Кумач ноябрьский, и мая,
На ложный праздник мне похожий.

Призывы громкие с трибуны,
Портреты, съезды и доклады
Воспринимал, как пьесы юный,
Чтоб на лице сияла радость.