Михаил Лиознов - Души порыв и совести распад

1
Не баснословные богатства
Тебе оставлю я,
Не золото и не полцарства,
Лишь отчество, Илья.
Я перейду в твоё дыханье
В холодный час утрат,
Но ты продлишь мой взгляд
На будущее мирозданье…

2
Я – не вечен, ты – не вечен,
Чёрным жизни круг очерчен,
Светлое внутри пятно —
Тает с каждым днём оно.
И в тисках железных круга
Потеряем мы друг друга, —
Перейду я в круг иной,
Перейду я в круг иной,
Не ходи, сынок, за мной!…

Разноцветные начала,
Одиссеи ждут вдали,
У незримого причала
Наших судеб корабли.
Дни отплытий, дни скитаний,
Паруса мечтой полны,
Расставаний, расстояний
Мили, волны, валуны.
Соль земли ищи не в небе,
Чтоб найти своё руно —
Кто поднимется на гребне,
Кто опустится на дно…
Не даруют вечность боги,
Есть конец у всех дорог:
Станет холмиком убогим
И герой, и царь, и бог…

Моё лицо – одутловатое,
Шестидесятилетнее —
Проклятое…
С мешками под глазами тяжкими,
Взращёнными тоской да бражками,
Отягощённое морщинами,
Как будто сонными лощинами.
Моё лицо – неинтересное:
Одутловатое и пресное,
Со взором не орлиным вовсе —
И до полуночи, и после.
…И перебита переносица,
И страшно,
что красивым быть уже не хочется…

…Что ж, пора подводить итоги,
Вытирать о жизнь свою ноги,
Признаваться, что был убогим,
Лысым, гадким и хромоногим…

Что ж, пора подводить итоги,
Скольким жёнам внушал я тревоги,
Звал в небесные их дороги:
Чердаком оказались чертоги…

Думал в жизни я мало о боге,
А всё больше о Фете и Блоке,
Ну а если их дар был божьим,
Значит, думал о боге я тоже!

Что ж, пора подводить итоги,
Не любезен я был очень многим,
Не сдавался, не прогибался,
Даже в памяти чьей-то остался…

…Жизнь моя – одноактный спектакль:
Чтобы помнили, чтобы плакали…
Чтоб смеялись паяцы, рыдал Арлекино,
Одноактную жизнь я играл нестерпимо!
Я кривлялся и бился на сцене в припадке,
Чтоб таланта во мне разглядели задатки…
Я кричал и молился одновременно,
Всем богам, всем векам
бесконечно – мгновенным…
Я был пеплом, зерном, ветром и листопадом,
И безмолвной травой, и грохочущим градом,
Я вживался в природу,
В деревья, в ограды,
Я держал на плечах небосводов
Громады…
…Вот и занавес дали,
Окончен спектакль…
Я хотел, чтоб рыдали,
Но никто не заплакал…
Все, сбивая друг друга, бегут в гардероб,
Лишь рыдает один – потеряв номерок…

С годами всё меньше кровной родни,
И к старости мы остаёмся одни!
За славой уже не гонимся,
С бессонницей, хворями боремся.

И утром средь сумрака зимнего
Не нужно вставать нам с будильником,
И хочется спать, да не можется,
И хочется жить, и не хочется…

С годами всё меньше кровной родни,
И вот мы с собакой гуляем одни,
Она нам родню заменяет
И наших страданий не знает!
Бежит и под кустиком мочится…
И хочется жить, и не хочется…

Я был стократ, ещё стократ пребуду,
В плену у Времени себя добуду,
Чем в невесомости забвенья биться,
Не лучше ль перевоплотиться:
Я в птицу обращусь, взойду растеньем,
Переиначив вечности мгновенья,
Всему родня, я жизнь прожил не в ссуду,
Я был стократ, ещё стократ пребуду!
Одно страшит – конечное господство
Над каждым «Я» – стократного сиротства…

Уже растаяла халва,
И мёд до дна допили,
И полушарий жернова
О мысли затупились.

Уже исписана душа
Вся, до последней ноты,
А за душою – ни гроша
Бесплодной и бесплотной…

Но горек мёд, горька халва,
Когда ты понял, бедный,
Что жизнь кончается, едва
Ты смысл её изведал…

Слышишь: кто-то идёт под травой,
Мягко ступает за влажной спиной,
Взглядом, проросшим сквозь терпкий гранит,
Каждую клетку твою бередит.

О, этих глаз безутешная хроника,
Вся в ожиданье нечаянных встреч,
Память – больничная тишь подоконника,
С мёртвым окном двухсторонняя речь…