Виктор Серов: Когда в ладу и с рифмой, и с душой… Стихи

Где затерялся луч златой,
Что ослепляет блеском правды?
И ложь, конечно, правит тьмой.
Пробьёт ли солнце царство фальши?

Играет старый музыкант
В толпе зевак у перехода,
Видавший виды старый фрак,
И руки ноют на погоду.

Слеза скатилась по щеке,
Берёт он скрипку осторожно
Остановилась в двух шагах —
Ведь оторваться невозможно.

Куда-то мимо все спешат.
День продолжается в заботах.
Не отвожу застывший взгляд —
Скрипач играет для народа.

Задумавшись о смысле жизни,
Представила на миг вдруг я:
Открылся занавес, он вышел,
И рукоплещет полный зал.
Зал умолкает, льются звуки,
Играет юный музыкант…

Очнулась. В темном переулке
Старик стоял, чего-то ждал,

Смотрел в футляр, считая мелочь,
Шептали губы: «Хлеб куплю!»
Походкой подошла несмелой,
Пятак последний дав ему.

Он взял дрожащими руками.
«От вас я денег не возьму!»
Пятак мне отдал со словами:
«Вы слушали, благодарю!»

И в пояс низко поклонился:
«Имею честь, я ухожу!»
Сложив футляр, в толпе он скрылся,
Смотрела долго вслед ему.

О любви я глаголить не смею,
Ведь о ней всё известно давно.
От эпох Дон Кихотов в ливреях,
С сотворения мира сего.

Не спугните любовь вы, поранив,
Перебив в вечной спешке крыло.
От завесы рутины избавьте,
Берегите от тяжких оков.

Мы порой не всегда замечаем
Взгляд в толпе, встретив словно вчера —
Сто оркестров в душе заиграет
Под старинный романс при свечах.

И художник черкнёт на мольберте
Образ, кистью слегка обнажив.
Восторгаясь, слагают сонеты,
В реверансе склоняясь, поэты,
Вновь ваять смело скульптор спешит.

О любви я глаголить не смею —
Эту миссию вам отдаю.
С давних пор, от вельмож и лакеев,
Не спугните любовь, я молю!

Терпкий привкус горечи
На губах обветренных,
Яко волчьей ягодой
Полнится душа.

Острою занозою
Сердце заневолено,
И не вынуть подлую:
Глубоко она.

От речей оскоминой
Злоба прорывается,
Поднимает головы
Огненный дракон.

Ой вы, люди добрые,
Зельем одурманены,
Вас любовь продажная
Увела в полон,

Перед кучкой бесов
До земли склоняясь,
Боль превозмогая,
Веря в чудеса,

Воля иль неволя:
Шаг один по краю —
За которым вечность,
За которым тьма.

Три гвоздики на стене.
И цвет гвоздик – есть дань судьбе.
Три капли крови в тишине,
Я часто вижу их во сне.

В Великом городе Петра,
Где голод властвует сполна,
Как в белом саване Нева,
От горя черный снег. Зима.

Снаряды рвутся, искры, мгла,
Звезд не видно от огня,
Смерть сеет с неба сила зла,
И люди падают – война.

Перед глазами вновь стена —
Войны далекой пелена.
Мой Ленинград, ты боль моя,
И в каждом доме – страх, беда.

Опасна эта сторона,
И холод в сердце, как змея.
Реликвий грозных письмена,
Как метроном стучат слова.
Сквозь время слышу голос я:
«А ты бы смог, как я тогда?…»

А ты бы смог гореть в огне
На обреченной той земле,
И, заглянув в лицо войне,
Ей кинуть вызов и судьбе,
Не пасть, а выстоять во мгле
И отомстить за гибель тех,
Кто дорог был тогда тебе
В блокадном замкнутом кольце?

В тени аллей и петербургских парков,
Фонтанов и бесчисленных мостов
Рисует память среди старых арок
Случайный взгляд под проливным дождём.

Мы встретились. «Высоцкого слыхала?»
Его вопрос поставил враз в тупик.
Молчание. Конечно я не знала.
Но как сказать: «Не слышала, прости»?!

Он стал читать, в мир новый увлекая,
Встревожил душу юную тогда,
В депо ушли последние трамваи,
А ливень лил, как будто из ведра.

Глаза в глаза, грозу не замечая,
Стояли двое, обо всём забыв.
«Ты вся промокла, виноват, я знаю».
За руку взял. «А может побежим?»

Неслись по лужам где-то у Фонтанки,
И Летний сад остался позади.
Всего лишь день, но память-хулиганка
Не смыла в дождь Высоцкого стихи.