Дмитрий Кудрец - Облако любви

Цветком волшебным грезил я,
Искал его на карте.
Хоть знаю, что раффлезия
Растет лишь на Суматре.
Цветка крупнее в мире нет —
До метра он в обхвате.
И лепестков огромных цвет
Алеет на закате.
Но насладиться им сполна
Мне не хватает духу.
Цветка чудесный аромат
Выносят только мухи.

Сколько в мире чудесных растений,
Даже мне самому невдомек.
Но все ж кажется, что ипомея
Самый странный на свете цветок.
Он растет не обласканный солнцем.
Его участь – держаться в тени.
Когда пасмурный день за оконцем,
Он раскроет бутоны свои.
Сладким запахом не одурманит,
Не сразит напускной красотой.
В это хмурое утро одарит
Неподкупной своей синевой.

Так привычнее. По старинке,
Как и много столетий назад,
Я зову пижму дикой рябинкой.
Мне по нраву ее аромат —
Необычный, словно приправленный
Благовонием дальних краев.
Возвышается пижма над травами,
Гроздья вспыхивают янтарем.
В ней смешались и отблеск заката
И осенних полей желтизна.
При расстройстве кишечного тракта,
Говорят, помогает она.
С животом у меня все в порядке.
Я в букет пижму рву для красы.
Пусть мой дом аромат горьковатый
Наполняет до самой весны.

Вертится за солнышком
Голова подсолнуха.
В огороде выше всех —
Самый видный тут.
Но настанет времечко,
Как созреют семечки
Голову подсолнуху
Тут же оторвут.
А мне жаль подсолнуха —
Солнцем вдохновленного.
И его не зря ведь
Рисовал Ван Гог.
Я припрячу семечко
И порой весеннею
Посажу под окнами
Солнечный цветок.

Вечер разукрасил небо пламенем —
Кумачом охвачен горизонт.
А на клумбе расцветают сальвии —
С заходящим солнцем в унисон.
Я любуюсь огненной окраскою,
Только не могу никак понять,
Почему из сотен тысяч красок
Угораздило их этот колер взять?
Сколько в нем неистового, страстного.
В нем смешались и любовь и гнев.
Видел много я оттенков красного,
Но такого не встречал нигде.
Но не нужно ездить в страны дальние,
На вопрос мой чтоб найти ответ.
Подглядели у заката сальвии
Свой неповторимый алый цвет.

Не хочу показаться вам циником
Или выглядеть несерьезным,
Но по нраву мне больше циннии,
Чем шикарные чайные розы.
Аромат не присущ им изысканный,
Нету в них горделивости праздной.
Только сердце мое они искренне
Наполняют блаженной отрадой.
Разноцветною краской расцвечены,
Устремляя цветки к небу синему,
Элегантно, немного застенчиво
Вдоль забора красуются циннии.

Грех кому сказать —
Довелось влюбиться
В желтые глаза,
Белые ресницы.
Улетала грусть
Прочь с дождем вчерашним.
Утром на лугу
Расцвели ромашки.
Речки бирюза
Отразила лица —
Желтые глаза,
Белые ресницы.
Суетой маня,
Сопит город тяжко.
Убегу в поля.
Упаду в ромашки.
Напьюсь донельзя.
И вновь будут сниться
Желтые глаза,
Белые ресницы.

Стыдливость не порок.
И все ж излишне скромно
Скрываешь свой цветок
Ты в глубине бутона.
Зачем ты прячешь? От кого?
Затворником в темнице.
Диковинною красотой
Не дашь нам насладиться.
И вот, послушно вняв мольбам,
Порою предрассветной
Осыпан куст на радость нам
Прекрасными букетами.
И не цветок, а целый сад.
Азалия, азалия.
Разносит нежный аромат.
Душистый, сладко-пряный.
Он бесподобен, он пьянит,
Горчит июньским медом,
Волнует, голову кружит
До тошноты, до одури.
Так вот зачем скрываешь ты
В бутонах долгий час
Свои распутные цветы
От восхищенных глаз.
Как понимаю я тебя,
Азалия, азалия.
Зачем бог наградил тебя
Греховными цветами?

Спозаранку в огороде
Зарево вдруг занялось
Называется в народе
Очень просто – лисий хвост.
Не обидно. В самый раз.
Коль нравится, зовите.
И багряная стрела
К солнышку стремится.
Посмотрите на меня.
Разве я не франт?
Неувядающий цветок —
Багровый амарант.

Скажи-ка мне, творенье Флоры,
Дитя Авроры и весны.
Ты нежностью своей пленяешь взоры
И тайною своей волнуешь ты умы.
Скажи, зачем тебя природа наделила
Колючими шипами средь ветвей?
Иль для того, чтобы казаться сильной?
Иль для защиты слабости твоей?
Иль бережешь себя кому-то ты до срока?
Иль острые колючие шипы
Оружие надменности жестокой?
Душа благоуханной красоты,
Ты словно сон коварна и прекрасна.
Опять и вновь хочу тобою насладиться.
Кому-то зло, а для кого-то сказка
Садов неоспоримая царица.