Елена Четвертушкина - Нас эпоха рвала как лист

Жизнь иссекла меня больно.
Был я крикун, да стал тихий:
Как не хлебнёшь – всё солоно.
Куда ни кинешь – всё лихо.
Стреножили меня, вольного,
Горюшка жизнь отвалила сполна:
Бил – не добил я лихого врага,
Пил – не допил зелена вина…
Осталось от всех моих подвигов —
Тишина да жена.

Не сердись на меня,
Государь—милый друг:
Тёмный лес вокруг,
Всё сосна да орех —
Здесь и ясным-то днём
Заплутаться не грех.
Как над головой —
Государь—сырой бор,
Как за левым плечом —
Государь-лютый зверь,
Как за правым плечом —
Государь-Божий страх,
А вокруг меня —
Государыня-ночь.
И дороги мне нет,
И не вынесет конь,
Здесь, в чащобе, свет-
Лишь гнилой огонь…

Ты пусти, не держи,
Государь-сырой бор!
Не губи меня,
Государь-лютый зверь.
Укрепи меня,
Государь-Божий страх,
Ты прими меня,
Государыня-ночь!

…Ты не жди меня,
Государь-милый друг,
Отойди от окна,
И вина пригубь —
Мне до ясного дня
Долгий,
долгий путь.

У братьёв-удальцов
Жёны тесто творят.
Мне же в жёны досталась
Алая заря.
Не пожнёт, не прополет-
Тольку дарит свет…
Братьёв жёны ждут с поля —
Мне ж и этого нет.
Мне же в ранней рани
По-над речкой рекой
Ждать из дальней дали
Жену – Зорьку домой.

– …Что ж, жена, ты меня как мертвого
В лоб целуешь губами холодными?
Отчего ты меня, пришедшего,
Накрест крестишь, как уходящего?
Отчего вино твое – горькое?
И зачем на столе чепь гремячая?
Иль, жена, не меня дожидалася?!

– Нет, тебя ожидала я, батюшко,
Из походов ратных долгошенько.
И с того вино моё горькое,
Что на слёзах моих настоено.
Оттого крещу, как покойника,
Что прощалась с тобою сотни раз…
Да стучалась в окошко слава твоя,
Говорила – терпи, вернется муж…
А ещё она мне поведала
О победах твоих и подвигах,
О твоих полонянках – красавицах,
Да сынах твоих неокрещенных!
Погулял муженек ты – потешился.
А теперь уже я порадуюсь.
Я на цепь тебя, окаянного,
Посажу – чтоб по девкам не баловал,
Ратной славы своей не вытаптывал,
Молодой седине моей кланялся!

Рвалась в небеса я, ходила конем,
Но жить мне велели сегодняшним днём,
А он всё к закату, к закату…
И я поняла – виновата!
И ветер не тот мои волосы рвал,
И конь мой барьер не по правилам брал,
И вечер уже на пороге,
А я всё в дороге, в дороге.

И было бы всё у меня хорошо:
Ну, сумрак, ну мокро, ну – дождик прошел…
Но топко, и до смерти жалко коня,
И больше никто не затеплит огня —
В окне,
В темноте,
Для меня.

Шарят по лесам ручьи,
Март в крови клубится.
Полюбил седой кобель
Дикую волчицу.
На хозяина рычал,
И еды не трогал…
В лес за ней бежать хотел —
Цепь порвать не смог он.
Непосильным гнётом лёг
Груз любви на плечи.
А хозяин: – От любви вон —
Берданка лечит!

…Как он плакал по ночам! —
Хоть луне излиться, —
А ему издалека
Вторила волчица.
Ждать – чего?
И вот она
В двух шагах от дома,
Вдруг метнулась внутрь плетня —
К любому, седому.
…И хозяин трёт глаза,
За ружьё хватаясь —
Хороводом тени две,
Серая, седая…

И предчувствием беды
Был пропитан вечер:
– Нет, любимая, беги, —
Жизнь моя, до встречи…
И во весь волчиный мах
Взвилось к лесу тело.
И последнее «прости»
Пуля ей пропела.

Стыл под окнами апрель.
Во дворе, где куры,
Подыхал седой кобель
Под распятой шкурой.

Святый Боже, Живодавче!
Отчего в полночной тьме
Жизнь всё корчится и плачет,
И кусается во мне?
Почему – в тоске ползучей
Опыт – полувековой! —
Ничему меня не учит,
Только гасит, только мучит
Белый свет кромешный мой?..

***
Последняя перед весной метель
Как будто всё надеется на что-то:
Печальной, безнадежною заботой
Встречает наступающий апрель.
Как бесприданница, с тоскою-сватьей —
То лихорадочно-беспечна, то тиха —
Придя на бал в чужом нарядном платье
Спешит найти до ночи жениха.

* * *
Пахнет сныть морковкой с мёдом.
День – в зените.
Лето – вот, а в сердце – лёд.
Извините.
Коль стерильны дом и ложе —
Жить не хочешь.
И любовь – вот только Божья, —
Боже, Боже…
До аскезы – лье да мили.
Воля-долюшка…
Ты уж, Господи, помилуй
Меня, вдовушку.
Ох, бессонница кровит —
Больно, колко…
Вот, Псалтирь со мной не спит —
Но и только.
Жизнь на «эту» и на «ту»
Бог не мерит —
Как кожевник, вся в поту,
Мну недели.
Задыхаюсь. Небо – ближе?.. Рвутся нервы…
Верю, Боже, помоги же
Мне, неверной!
Да – с собою не в ладу.
На излете.
Но в тоску я не впаду —
Не дождетесь!