Владимир Калягин - От Чукотки до Крыма

***

Живу с роднёй в ладу, с Россией всею.

Я, как и мать, её боготворю.

И вот иду в раздумьях к Енисею,

С ним, как с отцом ушедшим, говорю.

Крадётся вечер на кошачьих лапах.

А из логов, где набухает ночь,

Плывёт густой травы привядший запах –

Его ничто не может превозмочь.

Клубясь, сгущаясь, шорохи ночные

Ползут киношным чудищам сродни.

Вдали мигают бакены речные

И катерка сигнальные огни.

Охотно пью с горчинкой пряный воздух

В костре с углями думы вороша.

У ног моих волна качает звёзды,

И в звёздный омут падает душа.

Она и впрямь когда – нибудь отбудет,

И знаю даже более того –

Не лгал, не крал – во след мне скажут люди

И не столкнул с дороги ни кого.

Был не подвержен зависти и лести

И если новых истин не открыл,

Зато о вечных – совести и чести

Без показухи, честно, говорил.

***

Род, по Тахтаракову, издревле.

Есть большая, дружная родня.

И Биджа, обычная деревня,

Светом незакатным для меня.

Здесь родился, наливался силой,

Набирался опыта, ума.

Общий дом – огромная Россия,

Дом родной – Хакасия сама.

Всё впервые; свет и жизни звуки,

Тропка в жизнь, которой пошагал.

Древние крестьянские науки

Не по книгам, сутью, постигал.

Не успел, как надо, оглядеться

Прёт войны ревущая волна.

Детство оскоплённое, без детства,

Хапнувшее горюшка сполна.

Сколько нас сиротами осталось,

Жизнь саму проклявшую сто крат,

Сколько в том строю не досчиталось,

Как пропавших без вести солдат.

Знаю, жизнь нельзя переиначить

Как пиджак по росту перешить,

И большою, от судьбы, удачей,

То что выжил и остался жить.

Пусть и скупо был судьбой обласкан,

Пусть и редко, но она была,

Ведь не горе мыкать лишь хакаска

В свет меня когда-то родила.

***

Зарю склевали снегири, наверное

Пятно Луны блестит как медный грош,

Его теперь, как чувство суеверное,

И не пытайся даже, не сотрёшь.

Всплеснулись звёзды голубыми свечками,

Мерцаньем до земли дошёл их свет,

И ночь в пространстве расплескалась речкою

Без берегов, конца и края нет.

Знать, не дано, что впереди назначено.

Дышу, держусь свободно на плаву,

И вот, рекою чудною подхваченный

Почти бездумно, радуясь, плыву.

И голова, с чего – не знаю кружится.

Темно вокруг, а помыслы ясны,

И снег сомлел, и на асфальте лужицы,

И шалый воздух с запахом весны.

Что голова – сама душа куражится

Иным теперь в ней ценностям почёт,

И оттого, наверное, нам кажется,

Что вёсны все, допрежние, не в счёт.

И вот пришла, преодолев все трудности.

Её причудам станем потакать.

И всё впервые, как и в ранней юности:

Творить, влюбляться, дали покорять.

***

Привыкаем к счастью понемногу –

Души, нараспах, обнажены.

Мы любовью – это значит Богом,

Будто нить с иглой сопряжены.

Нежный образ был в мечтаньях соткан.

И от всех в душе её скрывал.

Там, на стылом берегу Чукотки

Под шинелью сердцем согревал.

Политбредни слушала в пол-уха,

На плацу, на стрельбище – при мне.

Ела, морщась, пресную « кирзуху»,

Задыхалась в тундре на лыжне.

Не беда, что писем не писала.

Знать меня поскольку не могла,

И не зная, всё ж, меня спасала,

От напастей всяких берегла.

Вот любуюсь рядом и тоскую

Вдруг с мечтою встретиться б не смог,

Но увидел именно такую

На одной из жизненных дорог.

Оглянулась так, из интереса,

Улыбнулась будто невзначай –

Знаки власти получай принцесса

И в придачу принца получай.

Правь, повелевай моей страною,

Мне мои свободы не нужны.

Руку дай и в дальний путь со мною

В высочайшем звании жены.

И по капле к счастью привыкаю,

Жизнь, так будто, с чистого листа,

Поцелуем нежным размыкаю

Для любви созревшие уста.

***

Не мог, сигналом в сердце, обмануться,

Не так – то просто сердце провести.

Прошла такая! Как не оглянуться.

А оглянулся – глаз не отвести.

Прошла и окатила нежным взором.

С судьбой, я понял, в жмурки не играй.

Пошёл за ней бы даже до Босфора,

Да что Босфор, за самый края край.

А ей родная по сердцу сторонка,

Где все как есть и каждый – на виду,

И я пошёл безропотным ребёнком,

А может как телок на поводу.

Мы с ней столкнулись будто по наитью

Как две ладьи в водовороте дней.

Сердца связались, из тончайших, нитью,

А оказалось – нет её прочней.

Моя опора и моя слабинка.