Николай Спирин - Алфавит. Начало

«Алгебра – это царица наук!» -

Анна Петровна нам так говорила, -

«А, если ты хочешь учиться, мой друг,

Алгебра – корень всего. Это сила!»

Ах, как ненавидел её весь наш класс,

Алгебру, да и учителя тоже.

«Академики, может, не выйдут из вас,

Азы хоть бы знать… Это в жизни поможет».

А нам, бестолковым, тогда не понять.

Алгебра, химия, стихотворенье…

Апрель. Какая учёба! Бежать!

Анна Петровна, дай Бог Вам терпенья!

Аксиомы и впрямь выручали не раз.

Анализ решений играет своё.

Ах, сколько труда было вложено в нас!

Анна Петровна, спасибо за всё!

Посвящается моим школьным учителям

по математике Сапроновой Марии Тихоновне

и русскому языку и литературе Золотарёвой Галине Петровне

Барин был стар. Не подняться с постели –

Болезнь изводила его уже год.

Близок был час. Года пролетели.

Боролся с недугом – всё тщетно. И вот

Бориса и Глеба прислужнице Зинке

Быстрее позвать к нему приказал.

Баловал с детства папаша любимцев,

Больше всего сыновей обожал.

«Благословить, сыновья, вас бы надо.

Близок мой час. И такой вам наказ:

Братья, держитесь друг друга и ладно

Будет любое деянье у вас».

Барин пожил ещё с месяц и умер

Братья устроили траур по нём.

Бал закатили. Собрали всех дурней.

Были поминки, а после – погром.

Быстро имение в хлам превратилось,

Богатая утварь куда-то ушла,

Большая усадьба в пирах разорилась,

Бесовская слава о доме пошла.

Борис уже с Глебом и знаться не хочет,

Брат же его ненавидит в душе.

Бывшие гости над ними хохочут,

Былые веселья забыты уже.

Барин, мой барин, и мне тоже грустно.

Большие старанья ушли в никуда.

Бьёшься, лелеешь, а место-то пусто!

Была б у любимцев ещё голова.

Выть на Луну – занятье пустое.

Высуши слёзы, хватит жалеть!

Воспоминания – это былое.

Выводы сделай, чтоб не было впредь.

Время, поверь, никого ждать не будет.

Воешь, не воешь, ему всё равно.

Возможно, было понятней бы людям,

Видели если б, как мчится оно.

Времени нет. Что было, то было.

Вернуть не удастся и точка на том.

Вперёд! Сколько жизнь отпустила.

Времени нет! Дорожи каждым днём!

Возможное и невозможное рядом.

Волю в кулак! Нужно дальше идти.

Выполнить, ну, обязательно надо

Всё, что задумал в начале пути.

Галину жалейте! Рыдает навзрыд –

Григорий, сынок её, сердцу отрада,

Госслужащим в клетке сегодня закрыт.

«Господи! В чём я была виновата?!»

Господь ни при чём тут, а нужно глядеть,

Галине не зря все вокруг говорили:

«Галя! Боишься ты что ль не успеть?

Глаза-то открой!» – все хором твердили.

Гена ухаживал будто в кино,

Готов был хоть звёзды ей с неба дарить.

«Галь, не спеши…» Но ей всё равно.

Готово! Штамп в паспорт и Гена стал пить.

Гриша родился у них почти сразу,

Года от свадьбы ещё не прошло.

Галина хлопочет, а этот, зараза,

Готов всё спустить и свалиться на дно.

«Главное, мне о плохом чтоб не думать,

Гришу растить – в нём мой свет, моя жизнь!»

Годы прошли. Повзрослел сынок. Ну, мать!

Гриша творил, что только держись!

Глотка отцова в наследство досталась.

Где украдёт, так пропьёт, воровьё!

Галя боролась, но как ни старалась,

Гены от Гены всё ж взяли своё.

Дед рассказал историю мне:

«Дубрава стоит, видишь, там у реки?

Дуб вон засохший, а рядышком ель.

Держатся вместе поодаль они.

Дошёл, бедолага, подружку беречь.

Дед ещё мой нам о нём говорил.

Довольный был дуб, кормил свою ель.

Да, можно сказать, он её и взрастил.

Давал ей водицы побольше всегда,

Дубовым листом от ветров защищал.

Дело такое, взрослела она.

Дуб же от счастья и меры не знал.

Думал как лучше, старался, как мог,

Делал что в силах его каждый день.

Дошёл, бедолага, совсем занемог –

Душила ветвями пушистая ель.

Дубовую силу себе забрала,

Довольна теперь и без горя растёт.

Дуб тот не рубит никто на дрова,

Думают люди: «Пусть память живёт».

Егор монахом был прилежным,

Его рукой написан труд –

Евангелие в переводе свежем.

Егор старался явно тут.

Едва ли можно сделать лучше.

Его понятным языком

Евангелие все читали кучей.

Егор старался. Всё на том!

Его труды уже в народе