Марк Парадокс - Мгновения с музой. Книга стихов

Грузинское неспешное застолье,
усатые мужчины за столом.
А женщина с косою золотою
одна и в ореоле золотом.
На черном, в ярко-алом платье длинном,
с призывно элегантным декольте.

Он женщину на трон вознес в картинах,
молясь ее душе и красоте.

Актриса Маргарита, звездных правил,
художника отвергла в суете.
А мастер на века ее прославил
не розами, а сердцем на холсте.

Да, он не тормозил на поворотах,
творил навеселе и славил пир.
Но в мире нет грустней его животных,
глядящих с удивлением на мир.

Коня укравший по дороге горной
уходит от наскучивших равнин.
Он как художник, миру непокорный,
и гордый, как потомственный грузин.

Вся сложность жизни, все судьбы капризы
в его холстах, где дивный цвет живет,
А критик окрестил примитивизмом
души его возвышенной полет.

Торгуя, лишь долгов сумел наделать.
Он вывески духанов рисовал.
Посмешище, семь пятниц на неделе,
пристанище – ночлежка и подвал.

Он удивленье детское по жизни
пронес – оно начало всех начал.
Сухой закон в своем примитивизме
его существованье оборвал.

Он знаменитым не проснулся утром,
не мил, как приживала, был мечте.
Поэт и незадачливый кондуктор,
он жил, как мог. И умер в нищете.

Как поздно слава, гнев сменив на милость,
к нему пришла. И верится до слез
во все легенды – пусть не подтвердились,
и в миллион его прощальных роз!

Не знаю Пикассо́ или Пика́ссо,
Словарь это по разному давал.
Но в жизни я б иначе состоялся,
Когда б его полотен я не знал.

О нем тоннажи критик намешали,
Для масс он неприемлем, что скрывать.
А я пред ним, как девочка на шаре,
Боюсь его огромность расплескать.

2017

Посмотрим на его стихи без слов,
Послушаем давай его полотна.
Здесь мысли, избавляясь от оков,
волшебного касаются полета.

Бывает, жизнь пестреет, как базар,
но маленькие радости повсюду.
Не надо только жать на тормоза,
когда увидишь знак «Дорога к чуду».

Ему по одержимости сродни
сбежавший в Полинезию художник —
Он мантию профессора сменил
на скромный ученический треножник.

О, Габриэла, он тебя познал
И сердце бросил белому овалу.
В искусство пробивалась новизна,
И ты на призрак счастья уповала.

Баварских Альп пленительный узор
вас покорил гармонией. И гордо
сияло небо дивной бирюзой,
Какие были творческие годы!

Твой милый дом в баварской тишине,
Уютный сад, на церковь вид ранимый.
Две творческие личности и не
предугадать разрыва между ними.

Но гения обычному уму
постичь поступки нечего пытаться.
Влюбляется он в голос, а тому
едва только исполнилось семнадцать…

Да, это невозможно оправдать —
Любимой обещание нарушить.
Но раскромсать еще сильней беда
любовью заколдованные души.

Он музыку из красок создавал,
вплетая в полотно ее аккорды.
И чувств его тончайших кружева
лишь высшему велению покорны.

Звучания конкретней не найти
абстракции его импровизаций.
Тому, кто ищет новые пути,
при жизни не достанется оваций.

В его судьбе случились три страны.
В картине скомпонованы три цвета.
Но все долги сполна возвращены,
И дом его по праву вся планета!

Твой голос приглушённый,
Гитара набекрень.
Ловили стадионы
Твою простую трель.

На лучшее надеясь,
За честь бросались в бой,
Мы в полночь на троллейбус
Спешили за тобой.

Ты дал понять без крика,
Войну вкусив сполна:
Солдат в бою – великий,
А вовсе не война.

Религия арбатства —
На кончике пера
Ты создал это братство,
Аристократ двора.