Владимир Маяковский - «По мостовой моей души изъезженной…»

Кто вы?
Мы
разносчики новой веры,
красоте задающей железный тон.
Чтоб природами хилыми не сквернили скверы,
в небеса шарахаем железобетон.
Победители,
шествуем по свету
сквозь рев стариков злючий.
И всем,
кто против,
советуем
следующий вспомнить случай.
Раз
на радугу
кулаком
замахнулся городовой:
– чего, мол, меня нарядней и чище! —
а радуга
вырвалась
и давай
опять сиять на полицейском кулачище.
Коммунисту ль
распластываться
перед тем, кто старей?
Беречь сохранность насиженных мест?
Это революция
и на Страстном монастыре
начертила:
«Не трудящийся не ест».
Революция
отшвырнула
тех, кто
рушащееся
оплакивал тысячью родов,
ибо знает:
новый грядет архитектор —
это мы,
иллюминаторы завтрашних городов.
Мы идем
нерушимо,
бодро.
Эй, двадцатилетние!
взываем к вам.
Барабаня,
тащите красок вёдра.
Заново обкрасимся.
Сияй, Москва!
И пускай
с газеты
какой-нибудь выродок
сражается с нами
(не на смерть, а на живот).
Всех младенцев перебили по приказу Ирода;
а молодость,
ничего —
живет.

1. Рабочий!
Глупость беспартийную выкинь!
Если хочешь жить с другими вразброд —
всех по очереди словит Деникин,
всех сожрет генеральский рот.

2. Если ж на зов партийной недели
придут миллионы с фабрик и с пашен —
рабочий быстро докажет на деле,
что коммунистам никто не страшен.

1. Не хочу я быть советской.
Батюшки!
А хочу я жизни светской.
Матушки!
Походил я в белы страны.
Батюшки!
Мужичков встречают странно.
Матушки!

2. Побывал у Дутова.
Батюшки!
Отпустили вздутого.
Матушки!

3. Я к Краснову, у Краснова —
Батюшки!
Кулачище – сук сосновый.
Матушки!

4. Я к Деникину, а он —
Батюшки!
Бьет крестьян, как фараон.
Матушки!

5. Мамонтов-то генерал —
Батюшки!
Матершинно наорал.
Матушки!
Я ему: «Все люди братья».
Батюшки!
А он: «И братьев буду драть я».
Матушки!

6. Я поддался Колчаку.
Батюшки!
Своротил со скул щеку.
Матушки!
На Украину махнул.
Батюшки!
Думаю, теперь вздохну.
Матушки!
А Петлюра с Киева —
Батюшки!
Уж орет: «Секи его!»
Матушки!

7. Видно, белый ананас —
Батюшки!
Наработан не для нас.
Матушки!
Не пойду я ни к кому,
Батюшки!
Окромя родных Коммун.
Матушки!

1. Три битых брели генерала,
был вечер печален и сер.
Все трое, задавшие драла
из РСФСР.

2. Юденич баском пропитым
скулит: «Я, братцы, готов.
Прогнали обратно побитым,
да еще прихватили Гдов.
Нет целого места на теле.
За фрак эполеты продам,
пойду служить в метрдотели,
по ярмарочным городам».

3. Деникин же мрачно горланил:
«Куда мне направить курс?
Не только не дали Орла они,
а еще и оттяпают Курск.
Пойду я просить Христа ради,
а то не прожить мне никак.
На бойню бы мне в Петрограде
на должность пойти мясника».

4. Визглив голосок адмирала,
и в нем безысходная мука:
«А я, я – вовсе марала,
Сибирь совершенно профукал.
Дошел я, братцы, до точки,
и нет ни двора, ни кола.
Пойду и буду цветочки
сажать, как сажал Николя́».

5. Три битых плелись генерала,
был вечер туманен и сер.
А флаги маячили ало
над РСФСР.

1. Жил-был король английский,
весь в горностай-мехах.
Раз пил он с содой виски —
вдруг —
скок к нему блоха.
Блоха?
Ха-ха-ха-ха!

2. Блоха кричит: «Хотите,
Большевиков сотру?
Лишь только заплатите
побольше мне за труд!»
За труд? блохи?
Хи-хи-хи-хи!

3. Король разлился в ласке,
его любезней нет.
Дал орден ей «Подвязки»
и целый воз монет.
Монет?
Блохе?
Хе-хе-хе-хе!

4. Войска из блох он тоже
собрал и драться стал.
Да вышла наша кожа
для блошьих зуб толста.
Для зуб блохи!
Хи-хи-хи-хи!

5. Хвастнул генерал немножко —
красноармеец тут…
схватил блоху за ножку,
под ноготь – и капут!
Капут блохе!
Хе-хе-хе-хе!