Ирина Денисова - Жизнь EN FACE

Художник пишет мой портрет.
И изменяется пространство.
Творит изысканный сюжет
С неумолимым постоянством.
Кладёт всю суть мою на холст
Обычный гений, коих мало.
То тонок слой цветной, то толст —
Здесь новый мир берёт начало.
И будет это полотно
Светить через века кому-то.
Сейчас мы чувствуем одно:
Так коротка жизнь!.. Так минутна!..
Вздохнёт художник, завершив,
Рукою мягкой кисть отложит.
А за окном уж ветер стих.
И стала жизнь ещё дороже…

Поправ закон земного притяженья,
Плоды парят на тёмном полотне.
В них соков ощущается движенье.
Хоть кажется: существованья вне.

Витальность эта – торжество творенья.
Всю радость кистью мастер воплотить
Сумел – мощь и таланта повеленье! —
И страстно зримый вещий мир любить.

И кажется, что лишь протянешь руку —
И яблоко скользнёт к тебе с холста,
Но это миф, иллюзия, разлука —
Жизнь тихая волшебна, непроста.

Брутальность, женственность запечатлелись:
Здесь мускулами двигает айва,
Гранаты, груши пу́рпурно зарделись,
И трепет серебра, и синь стекла…

Летят дары, преодолев реальность.
И дарит винный град прозрачный свет.
Их ожидает вековая дальность.
И в кракелюре воплощён ответ…

Талант не имеет границ.
Как небо, Вселенная, Мiр.
Как стая высокая птиц,
Как звук очарованных лир.
Предела для творчества нет.
И гений не знает преград.
И сколько бы ни было лет,
Он в цель попадёт наугад.
И что б ни твердила молва
О том, что так мал окоём,
Толпа не бывает права,
Но Клио расскажет о нём…

Энергия струилась через очи
И через руки мощные текла.
Художник – гениальный, впрочем —
Был очень скуп на многие слова.
Кисть ударяла, гладила и била,
Мазок ложился вновь на полотно.
Была в руках его такая сила,
Которую познать не всем дано.
И расцветали на картинах люди,
И строились цветные города.
И понимал великий мастер: будут,
Они останутся навечно, навсегда.
И продолжалась трудная работа,
И мастихин по ткани жёстко скрёб,
И в это время неизвестный кто-то
Надеялся на провиденье чтоб.
И сновиденья в тех картинах плыли,
И обретали некий тайный смысл:
Иудаизм и мусульманство были,
И христианство, йога и буддизм.
Раскроется Вселенная в картинах.
А мир весь помещается в ладонь.
Здесь ангелы и чудеса рутинны.
Рвёт траву однорогий белый конь.
В квадрате этом мифы возникают,
Вдохнёт в них жизнь художника рука.
Всё движется, колеблется, летает!..
И синий ветер гонит облака!..

Обречённое дерево спину согнуло,
И тягучие соки по венам текли.
Вспоминало весну, к солнцу ветви тянуло,
Но сухие коренья торчат из земли.

Колыхалась легко пожелтевшая крона,
Когда к выси стремилась. Мелькала листва.
Бормотал что-то ветер. Невнятные стоны
Не постичь никому. И не слышны слова.

И кора его чёрною стала, истлела,
Будто дерево это попало в костёр.
А на ветку красивая птица присела
И, чирикнув, не к месту ведёт разговор…

Но судьбы приближение верно. С пилою
Человек надвигается – жизнь оборвёт.
Завершив перекур, с речью грубою, злою
Прекратит он таинственный к небу полёт.

И взмахнёт напоследок осина руками.
Задрожат, затрепещут ладони её.
Разойдётся печаль, как туман, меж домами.
По дворам разлетится опять вороньё…

Сентябрь. Вот арбуз улыбается ало,
Подставив под солнце свой лик.
А осень внезапную славу стяжала
В том городе, что многолик.

И вновь забавляется ветер лукавый.
И шепчет стаккато листва.
Деревья трепещут. Сезонное «Браво!».
Но кротко желтеет трава.

И тешится осень, вздыхая и млея.
Блажит, хоть к порядку зови.
А где-то скрывается в тёмных аллеях
Седеющий призрак любви…