Виктор Лямин - Жизнь моя – печаль моя (сборник)

Ты – мечта, словно полная чаша вина,
Уводящая в мир ослепительных грез..
Ты – моя непомерно большая вина
Перепорченных нервов и пролитых слез.

Хоть глаз не закрывай! Закрою – вновь она…
И чудится родной и милый голос женский.
Мгновенья эти, как большой бокал вина —
Глотками пью, чтоб дольше растянуть блаженство.

О, сладкий хмель любви! Дыханье задержав,
Рискуя потерять дар мировосприятья,
Ловлю себя на том, что чувствую дрожа
Знакомое тепло – ее в своих объятьях.

Как трудно объяснить, что грезится, когда
Любимые глаза, огнем сжигая душу,
На твой немой вопрос кричат открыто «Да!»
Нет, не нужны слова! И ничего не нужно!

От самых нежных губ, от самых милых рук
То бросит в страшный жар, то вдруг мороз по коже…
Кто счастье пьет до дна – тот отрезветь не может.
Я жутко пьян. Прости меня, мой друг!

Вот и тридцатник… Черт побери!
Словно с похмелья стоишь у двери!
Юность медовая – меня не жди,
Дверь закрывается, жизнь впереди!

Кто-то осудит, а кто-то – поймет…
Жаль, не случается наоборот:
Жизнь – кинопленка, но, как ни крути —
Не возвращаются годы пути.

Выпьем за молодость. Лейся, вино!
Те, кому больше, поймут все равно:
Пусть тебе сорок или пятьдесят,
Но двадцать пять не воротишь назад…

Впрочем… Печаль за бокалом вина
Быть не должна – раствориться должна.
Тридцать – не возраст! Так выпьем, друзья!
Пусть будем счастливы, все вы и я!!!

Хочется много-премного тепла
И для души, и для бренного тела…
Вьюгою зимней тоска налетела,
Маленький мой огонек занесла.

Сможет ли кто-нибудь и как-нибудь
Вновь огонек до пожара раздуть?

Хочется трепета жаждущих губ,
Ласковой гладкости женских ладоней,
Взгляда, щемящего сердце до боли,
Слов, от которых и счастлив и глуп.

Сможет ли кто-нибудь и как-нибудь
Жизненной явью мечты обернуть?

Хочется знать, что ты только один
В чьем-то безудержно любящем сердце,
И до конца своей жизни, до смерти
Знать, что ты – раб, но что ты – господин!

Сможет ли кто-нибудь и как-нибудь
«Нищему» веру в «богатство» вернуть?

Не приходи ко мне во сне
Напоминаньем о весне,
Не приноси с собою боль,
Другая ты, и я – другой.

Сердца не так стучат у нас,
И взгляд иной у прежних глаз,
Ни наяву и ни во сне
Не вспомним мы о нашем дне.

Не приходи ко мне во сне,
Как этот белый-белый снег…
Его холодная вуаль
Покрыла все, и очень жаль —
Мне нечем скрыть мою печаль…

Как много сказок у зимы…
В одной из них любили мы.
Той сказке не было б конца,
Но стали разными сердца.
Нет смысла это отрицать…

Краденое счастье горько,
А свое найти так трудно,
Как в большом стогу иголку —
Безнадежно, долго, нудно…

Краденого счастья мало:
Раз украв – желаешь больше,
А свое бездонным стало б,
Но оно и стоит столь же.

Краденое счастье слабо,
Беззащитно и нелепо.
А свое сильнее как бы,
Но, как правило, и слепо.

Краденое счастье злое
И кончается печально…
А свое и дольше вдвое,
Но внезапно и случайно.

Сорок лет минуло… Мирное небо —
И над Москвой, и над всею страной.
Словно кошмар, словно страшную небыль
Коротко мы именуем войной.

Время жестокое не позабылось,
Много в душе незалеченных ран.
Сколько же их, как осколков, вместилось
В слове коротком одном – «ветеран».

Вас, знавших цену секунды в атаке,
Вас, ощутивших бессмертия миг,
Вас, защищавших планету от мрака,
Все человечество благодарит!

Сердце мое никогда не забудет
Встреченных мною хороших людей.
Счастья вам, добрые, милые люди,
Радости, света и новых идей!

Уже не годы, а десятилетия
Летят, летят, как «Стрелы» в Ленинград.
Мы, провожая молча вехи эти,
Глядим, как в окна поезда, назад