Владимир Мурзин - Правда жизни. О правдивой и честной поэзии

А с Жарменом Нуво в старой Англии прожил,
Уроками французского кормил себя,
Но продолжил писать, и писал только в прозе,
«Озарения» – вышел цикл поэм тогда.

А потом начались его годы скитаний,
В Германии Штутгарт, а в Италии – Милан,
Тяжело заболел – сказалось изгнание,
Города пронеслись, как в песках караван.

Переводчиком был даже в цирке Луассе,
Три недели военным в Голландии был,
Только там в Индонезии стало опасно,
Пароходом в Европу он сразу отплыл.

Сколько мук перенес он пешком до Вогезы,
Швейцарию, Геную успел он пройти,
А в Египет пришел, ноги были протезы,
Не хотели не слушаться и не идти.

В Адене заболел, одолела саркома —
Перестал подчиняться коленный сустав,
Умирал он в Марселе, во Франции – дома
А в Париже стихам старт поэзии дан.

Ехали втроем мы в санаторий,
Я, приятель и его жена,
По сему не надо было спорить,
Им путевка парная дана.

Встретила там радушно нас Ялта,
Пляжный на дворе еще сезон,
Есть места и принята заявка,
И с комфортом каждый размещен.

Для супругов номер дан двухместный,
Я к другому также подселен,
Где с балкона был пейзаж чудесный,
Я Дворцом Султана восхищен.

Кипарисы, пальмы окружали,
Корпус наш почти со всех сторон,
На деревьях птицы щебетали,
Даже слышен был и рокот волн.

А потом услышал в кулуарах,
Не совсем понятный разговор,
Речь зашла о тульских самоварах,
И о том, что это перебор.

Отдыхают все здесь холостые,
Женщины, конечно, без мужей,
Танцы, развлечения любые,
Не хватало нам еще семей.

Но мои друзья не удивились,
Никого не стали убеждать,
Утром только молча разделились,
Надо друг от друга отдыхать.

Друг занялся важными делами,
А жена ушла с другим гулять,
Не расскажешь это все словами,
Я тогда, не все сумел понять.

Что за демократия такая,
Что за разделенная любовь,
Этого всего не сознавая,
Понял, что другим это не новь.

Двадцать один день мы так прожили,
Каждый был своим там увлечен,
Всю Большую Ялту обходили,
Аю-Даг был также покорен.

Пляж, бассейн и разные массажи,
И вполне прекрасный рацион,
Был в Музеи Чехова я дважды,
Ялтинским органом озарен.

А когда в купе мы снова сели,
Я подслушал странный разговор,
Оказалось, что на самом деле,
В Ялте не видали они волн.

Об Ай – Петри даже не слыхали,
Разве Ореанда в Ялте есть?
На канатной нас и не катали,
Разве там рождается «Херес».

О Форосской церкви говорите,
Видели Вы сверху Симеиз,
Так Вы, просто, местный крымский житель,
Вам не нужен этот был круиз.

Ну, а мы, делами занимались,
Нам не до экскурсий было там,
Ресторанной жизнью наслаждались,
В корпус возвращались по утрам.

И тогда подумал я вагоне,
Стоило ли ехать отдыхать,
Можно было на Балтийском море,
Дома веселиться и гулять.

А другим в путевках отказали.
Не смогли здоровье подлечить,
Кто давал, конечно, и не знали,
Как супруги будут в Ялте жить.

Да, гулять умеет Маня,
Любит в сауне побыть,
Жизнь пошла совсем другая,
Этого нельзя забыть.

Третий день к концу подходит,
А о сексе ничего,
Господин кругами ходит,
Будто дело не его.

Шутки, сказки, анекдоты
Виноград, цветы, вино,
Знать не знаю еще кто ты,
А распарились давно.

Или он не понимает,
Или климакс у него,
Только ходит и страдает,
Я замерзла, уж давно.

Я нечайно намекаю,
Что пора бы и начать,
Я от страсти вся сгораю,
Мужиков, что ли позвать?

Наконец – то завертелось,
Господин мой подошел,
Видно, очень захотелось,
Сам до этого довел.

Вдруг по ножке он прошелся,
Ручки начал целовать,
А потом как разошелся,
Даже сразу не унять.

Целовал, что выше, ниже,
Я уже, давно горю,
А когда он стал поближе,
Волю чувствам я даю.

Сауна была чудесна,
Отдохнула от всего,
Может перед Богом грешна,
Но зато взяла его!