Марина Дианова - Холодная весна, начало века. Поэзия, поэтическая в край

Смертельно жить. Не жить – смертельно тоже
ИероглИф – рисунок вен под кожей
По жилам жизнь бежит, в крови душа
Пока не оступился, не дыша

Нежизнь моя, подобная растению
Стремится к смерти. И оцепенение
Всё более овладевает мной
Съедая душу злой удушливой тоской

Мне снится бег оленя через чащу
И сердце начинает биться чаще
Видение предсмертное, олени
Рогатые задумчивые тени

А сердце, сердце бьётся на разрыв
И я уже в долинах смертной сени

С утра пораньше зафиксировать реальность
Подтверждая собственное бытие
В неровных строках. Они как данность
Всегда присутствуют во мне
Я слышу их – на пределе слуха
Как ход большой рыбины в глубине

Цветут прекрасные ирисы
И стройные кипарисы
Вдоль дороги земляной выстроились
У каждой песчинки собственный цвет
В буро-белом Брабанте такого нет
Жёлтая лошадка по красному полю
Движется рысью
Прекрасные видения дальней страны
Небо невиданной глубины
Почему так редко
Можно бывать на воле
Всё что угодно за каждый взгляд
На кипарисов тёмный ряд
Поля цветущие и в вышине
Небо стремящееся ко мне

Если бы я рисовал цветок
То взял бы густую яркую краску
Чтоб с кисти на руку стекало масло
Чтоб бил с холста электрический ток
Если бы я ходил пешком
По дорожным камням бы шёл босиком
На небо смотрел бы во все глаза
Особенно если гроза
И в буйстве молний лиловом громе
Дышал как в собственном старом доме
И всё это было. И больше не.
И решётка в зимнем моём окне

Сон разума рождает кипарисы
Бессмертные и тёмные как дождь
И никуда от них ты не уйдёшь
Пока рука держать способна кисти
А ясность порождает черноту
Над алым полем выжженной пшеницы
Неправомерный переход границы
Неспешным шагом с трубкою во рту

Что-нибудь изящное и простое
Как цветущие миндальные ветви у Ван Гога
Хочется сказать, но пока немота побеждает
Все слова как неверный лук, прорванный строй
Почему так много
Пафоса, но нет красоты, истинной словно цветок
Полевая лилия, помните, не трудятся, не прядут
А мои слова словно камень в пруд упадут
И забудутся снова и снова

Мне кажется, я побывал в аду
И если так, то Данте был неправ
В его многоглаголивом бреду
У грешников есть слишком много прав

В казённом одеянии, с метлой
Изображаем подметание двора
В нас столько дряни насовали доктора
Что с нас смеётся санитар бухой

Рукой махает – лохи, перекур
Дымим огрызками дешёвых сигарет
И толку в нашей деятельности нет
Бычки бросаем в жухлую траву

А на обед дадут баланду нам
Картошка и капуста – всё гнильё
О Данте, Данте, поживи с моё
Специалистом станешь по адам

Правдоподобие потеря для искусства
В хороших стихах место для гиппогриффов
Драконов кентавров изысканных сложных рифм
А не для чьих-то пафосных чувств
Которые некуда деть. Но по крайней мере
Превращайте в драконов свои печальные вздохи
Пусть читатель верит драконы ещё не сдохли
Может подольше протянет на этой вере

В коридоре жёлтые стены, всё как полагается
Кто-то играет в шахматы – развлекается
Сил хватает только на то, чтоб срифмовать глаголы
Медсестра ругается —
Кто-то из душа выскочил полуголый
Не разрешается!
Я хожу вдоль, сочиняю стихи попутно
Ничего не выходит путного
Всё запутано, смутно
В голове жужжат аппараты
Работают препараты
Не вспомнить, что не было там их когда-то
Кулаки сжаты
Побочный эффект, говорят врачи
Так и ходи, и вообще молчи
А я не могу молчать, с поэтами такое редко случается
Стихотворение не кончается
Можно читать с начала—с конца, как по коридору туда-сюда
Одинаково ерунда

За картины при жизни не платят, смирись, художник
И стихи никому не нужны, если жив поэт
Удобные гении из учебных пособий
Прищурившись смотрят на оставленный белый свет
Свет, который они через призму своего мозга
Разлагали на созвучия невиданной красоты
А теперь они умерли. Поздно, поздно