Игорь Чубанов - Дневники Анны. Часть первая

рыданий сдавленных стон иль счастливый всхлип
будто когтями вырывает Волкодлак…
Выдержал бы зодиакальный другой знак
всё то, что вытворял со мною этот тип?

Смешно, конечно, что всего Хищник не знает…
Впрочем, я честно – мыслью! —
Зверю признавалась:
«Я – твоя Анна!» В этом я не ошибалась…
Жаль, Stas на мозг свой – психом —
злиться продолжает!

Сразу хочу предупредить всех, кто читает
«Дневники Анны», отметая возраженья:
мне, Анне, бог не дал такого вдохновенья,
но руку Stasа мысль – моя лишь! – направляет…

Помните сказку русскую «Медведь и Маша»?
Не современную… а ту, что нам читали
когда-то мамы – новых же не представляли:
довольствовались только культом «Ералаша»!

А в этой сказке, что постарше нас намного,
есть присказка от девочки в красном платочке,
мол, «высоко сижу и в даль гляжу в кусточках»;
пришлось медведю соблюдать наказы строго:

«Не кушать пирожки, а бабушке снести,
причём, не открывая по пути корзинку
(пусть даже Маша и натёрла тряской спинку),
а постараться угощенье донести!»

Вот так и я гляжу на мир из башки Зверя,
вволю наиздевавшись над его смятеньем,
смешав сомненья с добровольным подчиненьем
так, что рыдал Зверюга всласть, мозгу не веря,

что Stas иль Волкодлак – «законченный дебил,
больной на голову иль тронулся умом»!
Я так боялась, чтоб не стукнулся он лбом —
насмерть! – о стенку: до того был свет не мил…

Конечно, Зверя я от смерти удержала
не только в тот неоднократно злополучный
разочек: шёпот-то мой с мозгом неразлучный —
у суицида не было с Анной скандала!

Кстати, на этом Stas откланяться велит:
даже для Зверя, мол, я слишком говорлива!
Вот и прощаюсь, бабы, подчиняясь льстиво —
иначе мне «отлучка» от Тантры грозит

как отлучение церквей средневековья,
что равносильно ужасу Тёмных Веков!
Так что, подруги, Анне – не до пустяков,
что вы в ногах творите иль у изголовья

мужчин или постели… Я уж врать не буду —
все интернетной камасутры насмотрелись,
но даже если роль со сценой мило спелись,
с дворцом сравнить возможно шалаш-«халабуду»?

Уж эту сладость-вкусность я не пропускаю —
жизнь одна, а тут такое наслажденье:
царство отдашь не глядя за чувств вожделенье,
от коего в слезах, с рыданьем, умираю —

настолько Stas владеет мною – изнутри,
власти своей женское тело подчиняя,
что я, сама себя в разврате уверяя,
разум молю: «Ты хоть оргазмом не сгори!»

Ну, наконец-то «псих» прошёл у Stasа-психа:
смирился и с причёской новой, и со мною —
ведь не касаться же ему Анны рукою:
в замужней «недотроге» муж не будит лиха,

пока не расплачусь сама любви натурой…
А что? Я Stasу лично в этом признавалась,
когда с «технологом» «директорша» встречалась
дома, на кухне, обложившись счёт-фактурой!

Подробности изложены в третьем романе,
а здесь я просто намекаю – что к чему…
Жаль, Stas не реагировал… блинн, почему?
Я же уверена была – «весь мир в кармане»:

будущий муж-«красавчик»,
«тачка», дом-квартира —
«прелесть» стандарта на тот день жизни семейной!
Это сейчас я с робостью благоговейной
к Зверюге-Stasу отношусь – из всего мира,

а восемь долгих лет назад друзьями были,
хотели даже компаньонами остаться,
но фирма «лопнула» —
всем нам пришлось расстаться…
и Анна с парнем из общенья исключили,

естественно, «технолога» (вместе со Зверем)
за все Stasа грехи и даже прегрешенья,
хотя в душе против была того решенья,
а впрочем, не для живности был семьи терем

сказочно-будущий, что Анна возводила
«евроремонтом» всего, на что взгляд упал,
но, слава богу, ссоры-крики – не скандал;
женщины знают: ремонт – главный «заводила»!

Правда, от Анны и ремонту доставалось
за всё хорошее… особенно «супругу»!
Господи, Зверю ведь поверила, как другу,
да и к нему чувство какое-то осталось —

хоть на него должна я бабью злость излить:
взять и уехать… взять и обо мне забыть?
И я теперь женой должна будущей жить?
Куда же деть души тоску? В землю зарыть?