Олег Котков - Не трогайте русских!

Не трогайте русских! Пусть уши услышат!
Не трогайте русских, что миром лишь дышат!
Да будет всем мир на огромной планете!
Да будут здоровы и счастливы дети!

Ом… Не трогайте русских, мы в мире живём.
Мир!.. Не трогайте русских, лишь мира мы ждём.
Мир!.. Пусть души услышат, мир русский – за мир!
Ом… Не трогайте русских! Да будет всем мир!..

Что сделал ты, солдат России?
Ты просто выполнил приказ.
Тебя два раза не просили,
Ведь умирают только раз.

Солдат войны не начинает,
И не солдата в ней вина.
Солдат войны не выбирает,
Идёт, куда велит страна.

Солдат войны не выбирает,
Но коль приказ: «Вперёд!» и «В бой!»,
Он смерть по праву презирает,
Своей рискуя головой.

Солдат войны не начинает,
Не делит, кто нам друг, кто враг.
Солдаты войны завершают,
Держа к победе трудный шаг.

Шли на войну и шли из плена,
Шли в пекло яростных атак.
И слышали Берлин и Вена
Солдат России твёрдый шаг.

Солдаты, русские солдаты,
Хранители родной земли,
Покинувши дома и хаты,
Войну под корень извели.

Как много их, кто не вернулись,
Приняв последний в жизни бой!
Они в бессмертие шагнули,
Отдав сполна свой долг земной.

Мечтой солдата сердце билось,
Чтоб не вернулась вновь война
И чтоб навеки воцарилась
Над миром мира тишина.

Не за почёт, не за медали
Солдаты шли на смертный бой.
Собой Россию заслоняли
И думали о нас с тобой!

Давно закончилась война,
По всем погибшим справив тризну.
Осталась карточка одна —
Отца, с фронтов борьбы с фашизмом.

Задумчив взгляд. Сквозь толщу лет
Как свет звезды ко мне стремится,
Чтоб дать единственный совет:
– Война не может повториться!..

Мы прибыли на линию огня.
Нам через час в атаку подниматься.
Холодный пот – ручьём, бьёт дрожь меня —
Я не дерусь, я никогда не дрался.

Обучен я врага колоть штыком,
Метать гранату, в поле окопаться,
И по-пластунски я могу ползком,
Но… страшно мне в атаку подниматься.

Меня ходить учили строевым
И быстро по тревоге собираться.
Три раза мы стреляли боевым,
Но я, как прежде, – не умею драться.

– Стрелял как Ворошиловский стрелок! —
Сказал мне командир. – Прицельно, метко.
Но нынче против нас – фашистский полк,
Превосходящий, донесла разведка.

Мне этим летом – девятнадцать лет.
И с мамой было тяжко расставаться.
Мне на прощание она дала совет
Беречь себя, но смерти – не бояться.

Нам командир сказал, что злость нужна,
Чтобы с врагом отчаянно сражаться.
И смерть за Родину – не так страшна.
Но… страшно мне. Я не умею драться!

Нам высота, сказали, – позарез,
И нас прислали им на пополненье.
Противник клином нам на фланг залез,
И принял командир своё решенье.

Мы ждём команду в глубине траншей.
Туман ползёт полоской предрассветной,
Скрывая плотно в полосе ничьей,
Что будет дня грядущего приметой.

Мне накануне друг мой рассказал,
Как фрицы мать с отцом его убили.
Я слушал и смотрел в его глаза,
Они холодными и злыми были.

Таких рассказов много слышал я,
И я готов давить всех этих гадов!
Но только вот до нынешнего дня
Фашистов видел только на плакатах.

Нет, я не трушу, это просто нерв
Сомненья перемалывает в ярость.
Вчера мы были просто лишь резерв,
А нынче – смерть за Родину досталась.

С минуты на минуту бог войны
Обрушит на врага огонь возмездья.
Последние минуты тишины,
И, может быть, в последний раз мы вместе.

Я знаю, я – сумею, я – смогу!
Хоть первый раз сегодня буду драться.
Я до траншей фашистских добегу,
И пусть тогда они меня боятся!

Рукой сжимаю трёхлинейный ствол,
Сталь воронёная – как откровенье:
Я что-то там в себе переборол,
И – в сторону все страхи и сомненья.

Сигнальная ракета. Всё! Пора!
Я не могу в окопе оставаться!
И я – бегу. И я кричу: «Ура-а-а!»
Я – не страшусь. Я буду насмерть драться!

Мы не знаем вас всех поимённо,
Но бессмертная память – жива.
И склоняются в бронзе знамёна,
И спекаются в горле слова.