Евгений Меркулов - Жемчуга и самоцветы. Избранные стихи и песни. Том 3

Накинув романтический наряд,
Заигрываю с жертвою своею,
А сам тихонько сдавливаю шею,
Укладывая кольца к ряду ряд.

Да, это – настоящее искусство
Скрывать под маской истинное чувство,
Но к лицедейству я давно привык.

За нежною улыбкой ловеласа
Таится равнодушия гримаса
И аспида раздвоенный язык.

Индейцы, нажевавшись листьев коки,
Иль обкурившись (кто их там поймёт!),
Для этой жизни предсказали сроки,
Когда наш мир закроют на учёт.

Поклонники Ислама на востоке
С католиками северных широт
Твердят, что правы древние пророки,
Но мы-то знаем – всё наоборот!

Осталось подождать ещё полгода,
Накроется страшилка для народа,
Всеобщий страх развеется, как дым.

Мы будем жить, как прежде, и к тому же
Поймём, что этот год других не хуже,
А может даже лучше. Поглядим!

Мадам, прошу, не будьте слишком строги.
Да-да, конечно, времени в обрез.
Мы подняли все службы по тревоге,
Включая ФСБ и МЧС.

Полиция с утра сбивает ноги,
Прочёсывает город, реку, лес…
Надёжно перекрыты все дороги,
Мышонок захотел бы – не пролез!

Аэропорты, станции, вокзалы
Шмонают не юнцы, а генералы.
Они-то всё найдут наверняка.

И Интерпол задействован к тому же,
Поэтому звонить не стоит мужу,
Мы сами сыщем Вашего щенка.

Вы почему уселись тут, больной,
В костюме, без больничного халата?
А ну-ка встать и живо марш в палату!
Я – доктор, что вы спорите со мной?

Так значит, вы пришли сюда с женой?
Она больна, но ведь и вы не святы.
У вас на лбу написано – простата,
Молочница и в левом ухе гной.

Достаточно взглянуть вам на надбровье,
И ясно – в этом теле нет здоровья:
Гипертония, чумка, стоматит.

Не нужно на меня ругаться матом,
А то придёт патологоанатом
И быстро мой диагноз подтвердит.

Мы замерли в зловещей тишине,
Прижавшись к стенам тёмного подвала.
И я внезапно понял – всё пропало,
На этот раз не вывернуться мне…

Хоть рядом дверь, я знаю, дальше – ад.
Мы сами в этой жизни выбираем
Дорогу между адом или раем.
Я сделал выбор. Нет пути назад.

Уходят мои старые друзья
Из темноты туда, где море света.
И мне пройти придётся через это,
Когда настанет очередь моя.

Снаружи слышу голос хрипловатый:
«Теперь горбатый! Я сказал, горбатый!»

Его дразнили – «недотёпа!»,
Он был далёк от идеала,
Но первым прыгнул из окопа
Вперёд, когда беда настала.

Мелькают слайды фильмоскопа:
Сквозь ярость огненного шквала
Прёт танк, чей ствол, как глаз Циклопа.
Вдруг взрыв, и танк – гора металла.

Погас огонь, пропали звуки,
А он лежит, раскинув руки,
Ковыль заместо одеяла,

Уткнувшись носом в куст иссопа…
Обычный русский недотёпа,
Тот, что достоин пьедестала.

Проходит май две тысячи двенадцать,
И с майя оргвопрос уже решён.
Нам декабря нет повода бояться,
И с тайны века сброшен капюшон.

Мишеля мы считаем за паяца,
Его нам апокалипсис смешон,
Мы будем дальше жить и размножаться,
И смело лезть с Природой на рожон.

И тут понять причину очень важно,
Чего это мы стали так отважны?
Кто от КОНЦА землянам выдал бронь?

Как у Дюма – «Сестра, скажи мне имя!»,
А дело в том, что в Иерусалиме
Сошёл для нас с небес СВЯТОЙ ОГОНЬ.

Ты из семьи известных музыкантов
И классику всю знаешь назубок,
А я – простой рабочий паренёк,
И мне Господь не дал таких талантов.

Ты без ума от оперных гигантов,
А я от них немыслимо далёк.
Кто бас? Кто баритон? – мне невдомёк,
И я не знаю, кто такой Атлантов.

Но чтобы ты заметила меня,
Я арии зубрил четыре дня,
Сломал язык и бросил это к чёрту!

И спел тебе под струнный перебор
О том, как по реке плывёт топор
Из сельского Кукуевского порта.