Евгений Меркулов - Жемчуга и самоцветы. Избранные стихи и песни. Том 2

Так спешил ей поднести
Вод казачьих чарку,
Не заметил на пути
Речку Богучарку.

Придавил её слегка,
Притоптал немножко.
Ну, дык, с этих пор река
И осталась крошкой.

IV
А у Волги, без брехни,
Окромя двойняшек,
Было множество родни,
В том числе племяшек.

И одна из них река
(Ахтубой прозвали)
Тётку стала допекать,
Мол, в степные дали

Той ходить никак нельзя
По чужим дорогам.
У неё своя стезя,
Заданная Богом.

Бег у Волги чуть утих,
Вспомнились адаты.
А племяшка – Где ж жених?
Каб мила была ты,

От любови без ума
Рядом был бы ныне.
Что ж ты рыскаешь сама?
Где твоя гордыня?

Слово за слово, и вот
Волга понемногу
Вновь свершила поворот
На былу дорогу.

Ко Хвалыни на рысях
Двинулась, как прежде,
Крест поставивши в слезах
На своей надежде.

Дон, узнав про сей каприз,
Осерчал и с горя
Повернул и двинул вниз,
В Сурожское море.

Так на долгие века,
Словно бы кордоном,
Волга-матушка река
Разлучилась с Доном.

I
Давно это было, в лихие года
На Дон налетела с востока орда,

Прошла по Присуду с мечом и огнём,
Хлеба потоптала монгольским конём,

Поля окропила казачьей рудой,
Связала невольников крепкой уздой,

Разрушила храмы, сожгла городки
И в степи вернулась от Дона-реки.

А вслед за ордой от свово куреня
Плелись полоняне, судьбину кляня.

Ох, много донцов той далёкой весной
Узнали про вражий аркан власяной.

II
У Марьи-казачки монголы родню
Забрали с собою в полон на корню —

Любимого мужа и сына-мальца,
И дажедь почтенного старца-отца.

Спалили избёнку, порушили баз,
Она, же в леваде укрывшись, спаслась.

Ох, как горевала, оставшись одна,
Уж лучше б с семьёй бедовала она!

Потом порешила, что будя кричать,
В Орду ей дорога, родню выручать.

Отвесила Дону прощальный поклон
И двинулась прямо в ордынский полон.

Нелёгок и долог был путь у неё,
Безлюдные степи, не встретишь жильё.

Достались казачке и холод, и зной,
И голод, и жажда, и волчий конвой.

Она шла вперёд, разбирая следы,
И так через год добрела до Орды.

Оборвано платье, обувки нема,
Зияет прорехой пустая сума,

Тоща, что и мёртвый глядится живей,
Но всё же добралась до цели своей.

III
Марию доставил в шатёр караул,
И хан на неё с интересом взглянул:

– Чего тебе, женщина? Кто ты? Откель?
Зачем ты пришла? Какова твоя цель?

– Ты зришь пред собою казачью жену,
Супруг мой и чадо в ордынском плену,

Родитель мой с ними, я так их люблю!
О, хан, отпусти их на волю, молю!

А коли не пустишь, бери меня вслед.
Мне жизни на воле без родичей нет.

И хан ей сказал: – Ты смела и горда!
За то, что решилась добраться сюда,

С тобой отпустить я могу одного,
Того, кто дороже, милее всего.

Мария задумалась, спала с лица
И, глядя сквозь слёзы, сказала: – Отца!

Воскликнул правитель, услышав ответ:
– Подумай, отцу твоему много лет!

Он пОжил на свете, казачка, к тому ж
С ним рядом томятся твой сын и твой муж.

Погибнут в неволе, вдали от Руси.
Не хочешь супруга, хоть сына спаси!

Мария сдержала рыданье в груди:
– Ты мыслишь, что баба рехнулась, поди?

Тяжел этот выбор, но сам посуди,
Ведь я молода, и вся жизнь впереди.

Я с помощью Божьей на этом пути
Смогу себе нового мужа найти…

Вновь сына рожу – буде воля Творца,
Но кто мне заменит родного отца?

IV
Внимательно выслушал женщину хан
И нукеру крикнул: – Скачи за шихан!

В степи средь привычного всем ковыля
Цветок необычный взрастила земля,

Сиреневый цвет, как в Ононе вода.
Найди и сорви, и немедля сюда!