Лада Виольева - Архангел свободы. АККОЛАДА. Сборник стихов

И молчит смоковница на Слово,
Не подаст плода Тому, Кто жаждет!
О, душа, ты не успела снова,
Опоздала быть – и вечно страждешь.

Вот оно – мое страданье – стонет,
Мучимо бесплодностью убогой.
Пусть оно само в себя утонет.
Ангел мой, иной веди дорогой.

Как душе нужна Твоя ограда
От нее самой!
Из рода в роды
Да цветут Иевусеев града
Вечные смоковницы Свободы!

В кои-то веки —
утро и снег…
белые реки,
утренний век.

поле стальное,
стальные леса, —
а остальное —
белей белеса.

лапает вечер
утренний век
и – не замечен —
падает в снег

снежного поля,
в полночный лес, —
вечная доля
святых небес…

Исчезла неподвижность дали…
Огнями дивными маня,
Явился путь, как отблеск стали,
И Взгляд, взыскующий меня…

Был мир когда-то ярок звонок.
Всем балаганным чудесам,
Всем стрелам верил, как ребенок,
И молчаливым голосам.

Кружился в бессловесной взвеси
Чужое небо теребя,
Как будто шторой занавесив
Окно, смотрящее в Тебя…

Поток летящих сновидений —
Супонь цыганского коня —
Чреда души моей пленений
Без слез, без счастья, без огня.

Но час настал. И вихорь пыли
Застыл и канул навсегда.
И даль, где мы когда-то были,
Произнесла не НЕТ, но – ДА.

Летел в недвижимом движенье
Прямой стрелой калёной – путь…
Покинул пленник отраженья
И – не догнать, не повернуть.

Лодки на мутной реке,
Книга, вспоровшая сонь.
Дай мне в прохладной руке
Богом пронзенный огонь.

Видишь, пылают костры,
Лязг и серебренный звон —
Это сплотились миры
Твой покорить бастион.

В кои-то веки они
Вместе едины теперь.
Сдвинулись, стронулись дни
Выломать тайную Дверь.

Дай же обещанный меч —
Древнее знанье Земли:
Память космических сеч,
Канувших в звездной пыли.

И положись на меня —
Верный Твой раб у Двери —
Твой бастион – это я,
Камень в оправе Зари.

Я последнюю волю отдам
Снам глубоким, внимающим Сказке,
Рад их детским благим чудесам.
И до самой последней развязки

Я не выйду в немотную ночь
На дрожащей болезненной тени.
Всем убийцам твоим изнемочь
Предстоит на последней ступени.

Подожди до весны, вечный враг,
Сам я выйду сразиться в тумане
За коварный и скрытый овраг,
На болотной нетвердой поляне.

Ты привык здесь к неравной борьбе,
И победа тебя не излечит.
Но и ты, покорившись Судьбе,
Подойдешь к уготованной встрече.

Я, как видишь, устал уж играть,
Обходя все ловушки земные.
Распускай, князь, болотную рать,
Все долги возвращаются ныне.

Неподвижен и скован летящий в седле
Конь уставший хрипит
Вокруг города табор. В цыганском котле
Наша страсть, наше время кипит.

Средь кострищ обручальное светит кольцо
И смеется огонь.
Табор весь будет вывернут днем налицо
Золотая супонь.

И не надо картечи, не надо штыков
Город словно дитя.
Едет поезд веселых и добрых шутов,
Лихо в поле свистя.

Молодые дворяне, разнежась в тоске —
Утром пуля в висок.
Чья-то с перстнем рука на прозрачной леске
Держит пестрый поток.

В обезглавленный город войдет господин —
Наши пушки молчат
Знают дело враги: не уйдет ни один,
Только птицы кричат.

Сил пройти до конца не подарит земля.
Я сминаю, шагая, цветок за цветком.
Весь – глухое забрало, меч, крепкий темляк
И прохладное сердце за белым щитом.

Я давно потерял вороного коня
И, похоже, навеки сжился со мной гнев.
Верю только в надежную верность Огня 1 1 «Бог есть огонь всепоядающий…» (Евр 12; 29), то есть воздающий по справедливости.
И еще в безупречность Твоих королев.