Александр Власов - Лишь украдкой

Никогда подобру не отпустит она,
Затруднительно мне возле двери любой:
Говоря напрямик и лукавя сполна,
Занимаюсь я с ней сумасшедшей борьбой.

То коснётся меня позолота кудрей,
То расплещется вдруг у неё по лицу…
Не берусь я мечтать о судьбе лебедей,
Неразлучной четой дорогих озерцу.

Закатная риза дана бездорожью,
Родятся светила в лазурном эфире.
Ты молвишь устало, с таинственной дрожью,
Что двое мы в мире.

Твои одногодки счастливей едва ли:
Не хватит их искры на пламя живое —
Дай выйти из дебрей, где бесы взыграли,
Где, к счастью, мы двое.

Твоё постоянство похожего шире,
Твоё восхищает оттенками чуда.
Но счастье теряют, и счастье, что в мире
Мы двое покуда.

Средь ясной весны фиалки в саду
Не пали во прах от снежного шквала —
Слабейшие те стерпели беду,
Что грубой рукой других убивала.

Расчёты держа порой взаперти,
Внимая душе, пророчащей втайне,
Мы сносим и то, что трудно снести,
Хоть кожей своей чувствительны крайне.

За помощью звёзд и личности все
Счастливо творят, осанисто, смело;
Сияют они в активной красе,
Где, мнится, кругом их ад, а не дело.

Весна воспитала фиалки в саду,
Но что-то вернуло холодное царство;
Цветы претерпели большую беду,
Большое коварство.

Мы тоже вдохнули минутный дурман —
И чуждого скоро нашли в одноверце.
Не дело, не слово повергло в обман,
А мягкое сердце.

Не время фиалкам и нашей мечте.
Кто жизнь усложняет, очнётся в накладе:
Раздвоенной жизни прийти к остроте,
Как цельной – к отраде.

В любви легко лишиться почвы нам
И двинуться на диво по волнам.
От берега потребно отойти,
Чтоб общее пристанище найти.

С молитвами найдёт его любовь —
И здравый смысл иметь ей можно вновь,
А водами идя, чуждаться дум
И веру сохранять уместно двум.

От веры здесь отделаться нельзя —
Пугающей становится стезя,
На твердь из вод обратно рвёмся мы,
Приемля то, что ведают умы.

Как будто столетье не видел я феи,
Мечты золотые прошли без возврата,
Но вновь я втянулся в большие затеи
Волнующей скупо вином аромата.

Всегда впечатляет её появленье,
Её руководство по духу прекрасно;
Блажен я, что в деле её оживленье
С моим интересом отчасти согласно.

Цветущ я, наверно, сегодня воочью,
Сегодня себя я прощаю нетрудно;
Близ утлой церквушки рождественской ночью
Во мне светозарно, в округе безлюдно.

Ты мамы держалась, одна к ней припав,
Одна средь веселья ты слёзы хранила,
А мама бранила несчастный твой нрав,
Ужасно бранила.

Придя без костюма, не зная, где сесть,
Отрадней была ты звезды карнавала.
Повсюду удобства посредственным есть,
А лучшим – опала.

Дышал я в опеке, почти часовой,
Речами скупыми, лишёнными силы;
Дышал я речами, что жалки с лихвой,
Но подлинно милы.

Запросами близки мы не вполне:
Желательней мне те места, что немы,
Безумной же в заветной глубине —
Места, где шум от круга диадемы.

Сохранней жар и дух ясней во мне,
Зато она прельщает юной кожей;
Пусть осени – плоды, цветы – весне,
Цветы, любовь – и девушке пригожей.

Претит ей всё, где правила в цене;
Где правила в уроне – мне печально.
Но горести измен острей вдвойне,
Чем горести живущих идеально.

Тебе на пустоши таинственной
Желанней друг иного ряда,
Но чтоб явиться мог единственный,
Душа предшественнику рада.

Не зря ты ставишь угощение
Для гостя малодорогого:
Неледяное с ним общение —
Залог общения другого.

Пока черёмуха добудется,
Найдётся верба многократно;
Моё вторжение забудется,
Моё беспутство благодатно.