Олег Штельман - Укрощение бури (сборник)

Матерь Божия, Мария,
Помолись о нашем мире! —
Он забыл завет любви,
Породнился с сыном тьмы.
Ненавидит и клевещет,
Убивает иль калечит,
Сын поднялся на отца,
Льет из золота тельца.
Нет ни Родины, ни храма
Наплодились дети Хама.
В слове желчь и пустота,
Ложью поются сердца.
Матерь Божия, Мария,
Помолись о нашем мире! —
Умоли Святого Сына
И пошлёт для мира – мира!

Ранним утром солнце красное
Ослепило млечный путь.
Засияло златом злачное
Хлебно море, будто луч.
Утонуть бы в этом золоте
И глазами в синеве,
Опьянеть бы в сладком говоре
Птиц весёлых в вышине.
И с твоей улыбкой встретиться
В светлой капле в васильке.
Всюду мне твой голос грезится
Ты всегда в моей душе.
Беларусь моя стороночка,
Беларусь моя земля.
Помню с детства всяку тропочку,
Где босым пробегал я.
В этом мире, где бы ни был я
То всегда тобой горжусь,
И в беседе тихой с Господом
О тебе всегда молюсь.
Ты живи в угодьях пахотных,
В злато-синих куполах,
В мирном небе с детским хохотом
Ты живи, живи в веках!

Земля укрылась покрывалом ночи,
В ней утонули все пути,
Затихли речи и закрылись очи
Под властью заключенной тьмы.
Но вдруг раздался звук небесный —
Под гимн торжественный ветров
Явился ангел благовестный
С ним пело множество хоров:
«О люди, люди! Славьте Бога!
Он к вам с любовию пришел,
Найти к сердцам людским дорогу,
Младенцем кротким в мир вошел».
Задвигались созвездья в небе,
И млечный путь тропу свою
Направил к граду Вифлеему
К яслям младенцу своему.
Звезда, рожденная в ночи —
Там знамя в дивном небе,
Цари с верблюдами в пути
Стремятся к колыбели.
А пастухи и их стада
У яслей лицезреют
Младенца-Бога и Христа.
Ягнятки тихо блеют.
А Он взирает тихим светом
И дарит радость всем свою.
А Матерь Божия луною
Всю отражает славу ту.
Что подарить Христу младенцу,
Как показать любовь свою?
– Живите люди с чистым сердцем,
С делами вера – дар Ему!

Те, коих мир достоин не был,
Скрывались в пропастях земных.
Тех сладких гимнов мир не ведал,
Внимал Творец словам святых.

Нет выше музыки для Бога —
Рожденной песней в той тиши;
И сердца чистого трезвона
Вдали от грешной суеты.

Припев:
Иисусе, Христе Сыне Божий,
Помилуй твой мир и спаси,
В нем каждый из нас прохожий,
Всем истинной путь освяти.

В горах, расщелинах, пустынях,
Вершился суд над миром сим,
И тем молитвам долгим, слезным
Внимал Бог – промыслом своим.

Тогда рождались в мир пророки,
Герои, гении, цари,
По вере их презлые роки,
Войска и царства в прах ушли.

Припев.
Стоянье в истине до смерти, —
Рожденье, в коем смерти нет.
И Божий Дух в святые сети
Увлек их в Небо, в Вечный Свет.

И мы поучимся их вере,
Терпенью, мужеству, любви.
Отвергнем страсть плотскую в теле,
Восславим Бога до Зари.

Припев.

Портрет исполнен серой краской,
Предивно просто и любя,
Великий царь с отцовской лаской
Взирает, зритель, на тебя.
Мундир военный, аксельбанты,
Награды чести – ордена,
О нем слагали гимны, канты —
Златые были времена.
Но вмиг, как смерч, в толпе народной
Взыгрался гордый пыл ума,
И сын святой, как раб безродный,
Грехом упился без ума.
Присяга попрана на верность;
Лукавство, трусость и обман —
Явили смерть, разруху, бедность —
Окутал прелести дурман.
Гудит толпа, грозится строго,
Мечтой безумною горя,
Желают жить они без Бога
И без Державного Царя.
Парят ораторы с толпою,
Игривой ложью манят души:
«Идем свободною стопою!» —
Стихами басен моют уши.
Ликует враг: «Конец, святии».
В набат кричит: «Пленил я род!
Царя – сердечко всей России,
Умрет и с ним его народ!»
И чья-то дерзкая десница,
Железной мышцей смерть нажав,
Желая крови всласть напиться
И жажду крови вновь стяжав.
А царь просил: «Не мстите, други.
До дна допью смертельну чашу.
Ищу пред Богом лишь заслуги, —
Венцом главу свою украшу!»
Молился слезными очами:
«Прости обманутых людей,
Прельщенных сладкими речами,
Прости премудрых их вождей».
Монарх народ и Мать Россию
Любил пристрастнее себя:
О них молил Христа-Мессию,
Страданий горечь пил любя.
Писанье знал, Христово слово:
Коль семя в землю упадет,
Умрет оно, – воскреснет снова,
Премного зёрен возрастет [6] Евангельская притча о зерне (Ин. 12, 24). .
Заколосится русско поле
По роду семени сего,
Взыграет гладью будто море,
Без плевел золотом оно.
Без плевел всё же невозможно,
Как в слове, притче у Христа:
Оставил поле непреложно,
На время жатвы, до Суда [7] Евангельская притча о пшенице и плевелах (Мф гл. 13, 24–30; 36–43). .
Уж век минул и дивно поле,
Зарделись храмов купола,
Народ идет да с крестным ходом,
И славит Русского Царя!
Портрет меняя на икону,
Молитвы красные поя,
Всё по пророчеству святому,
С ним славится его семья!
И те, кто вслед за Государем,
На смерть за истину стоя,
Сложились в землю дивным даром
В веках бессмертьем просияв.
Предолгий путь победы этой,
Казалось, должен как заря,
Как знамя быть для всей планеты,
Как истина – для всех одна.
Но видим странные вдруг вещи:
Портреты злобных палачей,
Висят с почетом в красном месте,
Да в кабинетах у властей.
И в каждом городе и веси
Великий гений и злодей
Со статуй смотрит, кепку свесив,
Всех зазывая в мавзолей.
Урок истории не понят.
Но всё же рдеется заря.
Наступит время – Бога вспомнят,
Помянут Русского Царя.
Без плевел всё же невозможно,
Как в слове, притче у Христа:
Оставим поле непреложно,
На время жатвы, до Суда.