Александр Белкин - Радуга первооснов

На сладко-липкой ленте муха
Жужжит – не улететь.
О боже мой, какая мука
Голодной умереть.

Она сильнее бьётся, плачет,
Надрывнее жужжит.
Распята. Всё идёт иначе.
Как хочется ей жить.

Так человек с вживлённым чипом.
Шаг в сторону – и смерть.
Свободно жить и мыслить – липа…
Здесь как в аду гореть.

Когда в руках Зла нить прогресса,
Паук ткёт сеть у кромки леса.

Развитие?
Разор.
Раздор.
Разруха.

Сокрытие.
Соблазн.
Содом.
Сивуха…

Народ
Начать
Накачивать.

Россию
Рвать,
Разваливать.

Деревни, сёла, хутора,
Погибли вы, и нет вас боле.
Куда исчезла детвора?
Гуляют ветры в сиром поле.

И поминальные кресты,
Если поставить, где убиты
Вы, – у последней мы черты.
Русь – кладбище, где все забыты.

О русский, кто ты без корней,
Без гнёзд отцов и дедов нынче?
Клюкою на исходе дней
Дед, вопрошая, в небо тычет.

«Кресты, кресты…» – одно виденье
Является не мне.
России нет. Ещё мгновенье —
И мир в зловонной мгле.

Кресты, кресты – в душе смятенье —
Является и мне.
И на планете запустенье
В разбитой тишине.

Дайте русским людям землю,
И Россия расцветёт.
– Лучше мы её на блюде
Иностранцам – словно мёд.

С мужика – что? – гладки взятки,
Как ни бейся – не возьмёшь.
А инвестор без загадки —
Предлагает хоть за грош…

Сорок девять лет – немного.
Быстро время пролетит.
Приведёт куда дорога?
Нас не будет, мистер Смит.

И на наших на просторах
Будет столько саранчи,
Не изгнать анклавов – ТОРов [8],
Хоть кричи, хоть не кричи.

Воля истории – мука, не скука.
Воля истории – бог и наука.

Как ни шустрил бы и ни крутился,
На сковородке – Земле очутился.

Здесь зашнурован сурово в одежды,
Можешь выпрыгивать, но без надежды.

И никакие саксонские клубы [9]
Не одолеют – не слишком ли грубы.

Будут плясать под истории дудку
И позабудут цветок незабудку.

Мир, запряжённый в одну колесницу,
Мчится извечно по времени-птице.

Если ты даже никчёмный правитель,
Сил злых наёмник и раб-исполнитель,

Лишь прослывёшь на Земле Геростратом
Или иудой, судьбою распятым.

Воля истории – вечные руки,
Взявшие Землю и мир на поруки.

Воля истории – в нас и над нами —
Гонит всех вверх и манит кругами [10].

Я не хотел бы жить в иных веках:
Ни в прошлом и ни будущем. Не верю…
Пришёлся б ко двору? Издалека
Смотря на это, сердцем леденею.

Мой век – подлец, лжец, вор и фарисей,
Предательством, подменами богатый,
Гуманностью прикрылся поскорей,
Больной рассудком, в плен наживой взятый.

Замыслил всё вокруг поработить
И подчинить своей железной воле.
Две трети (?) человечества убить:
Всемирный клуб [11]терпеть не может боле.

А в будущем и прошлом – не вылазь:
Здесь ноги вмиг, там – голову отрубят.
И наверху какая-нибудь мразь,
В благую весть облёкшись, дело сгубит.

Я – голос века своего – изгой,
Вселенские предвидя катастрофы,
В падении я увлечён игрой:
Слагаю жизни вечной песни-строфы.