Антон Нечаев - Синдром листа. Книга стихотворений

бантичные букеты трусиков гимн прокладок

эпопею висящих на бельевых веревках соплей

в бархатный кадилак садится святая дева

только что отсосавшая у святого апостола

под благословение всех нефов в лесах

всех алтарных святынь в красочной мультяшной

хихикающей позолоте

подмети за ушедшей машиной

здесь стоянка

не их а твоя

без тревожной кнопки

без изгороди

без сна

с полоумной овчаркой жрущей прокисшую гречку

и с пропитым сменщиком умершим год назад

под стрекот немой кинокамеры снимающей развлекающихся динозавров

тебе это нужно

я спрашиваю

голосом громовым

чтоб ты больше поверил

чтоб страшнее проверил

белую

девушку мою верни

черная машина ее забрала

словно бугорок недоверия на твоей ладони

из гнилых десен четыре дверцы

как четырех подонков ночной удар

маршевая литания на локте горы

сломанные суставы берез музыка одичалая

семь коров на один шашлык

и пастух разрезанной помидоркой

вертится в луковой глуши обжигаясь

денатуратом дихлофосом диссоциацией

мировых идей

в маленькой неприспособленной под мышление голове

все извилины в кепке

вся смелость в бутылке

кайф в сигарете

любовь от матери к сладким книгам нежным иконам

хемингуэя и достоевского

каторге обеденного сна

выхлоп трубы из-под бампера переделанная заводская

в силки полей убежать да напрасно в позе автомеханика

под машиной живешь где бы ни оказался

спина на твердом

бетоне почве граните во рту сажа гнилая пыль

свежая пища не правда ли

хруст каштанов

человеческих черепов под колесами не забыть бы на зимние поменять

регулятор движения с палочкой оторванной у носорога

с голосом отрезанным у павлина с языком помеченным раболепием

все ходы перекрыл сказочный классический указатель

с номинальным счастьем коли пойдешь направо налево всегда беда и тот

отброшен

вместе с памятником гагарину отправлен на дезинфекцию

дымом там где рукописи пушкина не горят лечась от холеры

там где справочники по медицине вместо карет скорой помощи

отправляют сумасшедших интеллектуальных дворян в дурдома чутка опроститься

зачем мне эти страшные черепашьи очки

утверждение прозвища водолаз разглядывать трещинки на гитаре

голубоглазой бардессы у низкорослых замшелых стен

и друг бородач лохматая птица не вернувшаяся и поныне в портленд

постегивающая любимую по загривку палаточным ремешком

тридцать четыре монеты плата за композицию

в сумерках разворот спин смены часовых у никитских

отдых часовых в пивбаре в столешниковом

в память бардессы звонкий над кружкой всхлип

и баюкающая электрички гладь

ладони прозрачные на окошках

прощание черкани на память

новую линию поперек запястья

прерывающую судьбу

с наступлением сумерек аккорды звучат по-иному

словно не пальцы не струны не гриф а капель

африканская птица гортанное пение падаль

разбитый кувшин с нарисованными фигурками носорогов

двадцать седьмой подъезд испытую

что за привычка считать все не то

здания непохожи слишком одутловаты

капризны запущены стройности никакой

ты не можешь в них жить

разве на чердаке мертвой женщиной

в мягком мясе обнаженной спины лезвие стекловаты

изнасилованной выпившими двумя

не виноватыми в пустяках друзьями

я буду первый ну будь только на вкус попробовать

насколько она соленая насколько ей будет больно

но это не та не она цвет не белый

матовый серый окошко бродского наивная в ожиданьях волна

разбивающаяся о манхэттен о пьедестал свободы

трахнуть пальцами ее подъюбочную открытку

разворачивающуюся хэппиэндовым поздравлением вездесущей зубастой радостью

и не довести до конца обречь на фрустрацию

закабалить долгим щемящим комплексом собственного уродства

взять на память очки с диоптриями настоящие

не то что мои придуманные для сокрытия кровожадных глаз

избежать завтрашней встречи рокового похмелья

накрашенных в подражание шлюхам губ

мертвый сезон вымученных рассказов

ты погоди не так быстро не так откровенно

мы же с тобой никуда не уходим

а если мы удаляемся то это не мы

это то хорошее что ты могла бы о нас подумать

хрип предсмертный литовца

под пятой мастодонта

в залысинах гейской радости

и крик с верхотуры

уходящих черных ходом в любовь