Марк Аксенов - Игры со временем. Стихи и песни

Спала, таинственно темна,
Морская гладь, и горы спали.
Сатурн, Юпитер и Луна
Наш праздный ужин освещали.

Из камня сложен был мангал,
На брёвнах, выброшенных морем,
Сидели мы. Прибой молчал,
Луне задумчивой покорен.

Светла душа, как чистый лист
Перед загадкой вековою.
В такую ночь евангелист
Под нависающей скалою,

Быть может, отдыхал от дел
Иль прятался от сарацина,
И лев у ног его сидел.
А где-то в северных долинах

В такую же, быть может, ночь
Не спал апостол первозванный…
Всё повторяется точь в точь —
Планеты, звёзды, океаны.

И та же тёмная гора
Привал от ветра заслоняет,
И Марк с Андреем у костра
Вино по чашам разливают.

Не в зале, не в фойе,
а прямо на асфальте
Среди толпы зевак
с айфонами в руках
Играет пианист
на Виа Гарибальди,
И улетают прочь
сомнения и страх.

Вот он берёт аккорд
и опускает веки,
И, приподняв крыло,
взлететь готов рояль.
И кажется, что мир
дарован нам навеки,
И не о чем грустить
и ничего не жаль.

Как будто не дымились
печи в Бухенвальде,
И нету больше войн,
и злодеяний нет —
Играет пианист
на Виа Гарибальди,
Всё то же, что играл
последние сто лет…

Здесь море-
не ласка для взора,
А средство труда.
Такое же, как для электрика —
провода.
Ну, разве захочет электрик —
подумайте сами —
под вечер пойти поглазеть
на закат с проводами?

Здесь площади
меньше размером,
Чем дачный надел,
Которым в советские годы
Любой горожанин владел.
Теснины и пропасти
улиц надежно
От моря укрыты
Дворцами вельмож
и домами
Купцов знаменитых.

И в этих теснинах глубоких,
как рыба, снуёт
С утра и до ночи по-своему
добрый народ.
Без чувств нерентабельных
И несъедобных желаний
В кафешках сидит
под отвесными
Скалами зданий.

А море? Оно для туристов,
Чьё сердце мечтой
О странствиях тронуто,
словно виски, сединой.
Им трудно понять,
несмышлённым,
Что есть поважнее дела,
Чем музыка странствий
И всякие там о
красотах морских
Бла-бла-бла.

Мы займём этот берег,
чтобы построить вигвам.
Мы не требуем много от жизни,
и в этом секрет.
Наше счастье обходится
дёшево нашим властям.
Но и вы не просите у нас
то, чего у нас нет.

А когда станет грозным
Карибское море
и дом наш сметет,
Мы не будем вам в тягость,
мы просто попросим нам дать
Городскую квартирку
за ваш государственный счёт.
И сдадим её людям за деньги,
а после опять

мы займем этот берег,
чтобы снова построить вигвам.
Мы не требуем много от жизни,
и в этом секрет.
……………и т. д. и т. п.

В курортной толчее в июле, августе
На море и на рынках – пик продаж.
И, дабы отдохнуть от этих радостей,
Я иногда хожу на дикий пляж.

Но там, где я ищу уединения,
Не радует морская бирюза.
На диком пляже дикость населения
Особенно бросается в глаза

Кругом следы свинарника и пьянки.
Нет, мы не доросли до дикарей!
На первобытных брошенных стоянках —
Лишь пепел да немножечко костей.

А тут окурки, банки, пластик грязный —
Сплошной экологический Содом.
Не всякий зверь человекообразный
Достоин называться дикарём.

В Эль-Медано*, так же, как Москве,
Старички на лавочках рядком,
С кепочкой на лысой голове
Что ни день, толкуют о своем.

Я испанский в школе не учил,
Но, однако, понял пару слов —
Кризис, панадол и тавегил —
Все, как и у наших стариков.

Но у нас, попробуй, посиди
Вечером на лавке в ноябре.
Дуют ветры и идут дожди
На бульваре, в парке, во дворе.

Проклинает холода и грязь
И чиновник, и простой народ.
А душа, с надеждой, затаясь,
Ожидает снега в Новый год.

В декабре, невзгоду победив,
Русская зима приходит к нам!
А у них опять – прилив, отлив,
Кризис, панадол и тазепам…