Михаил Солдаткин - Ласковая осень

Не спится опять полночи,
я с тенью чужой сражался,
от чьей-то коварной порчи
с испуга притих и сжался.

И сны мои стали короче,
рассвет не идет на подмогу,
мне в тягость коварные ночи,
и зло перекрыло дорогу.

На улице снег барханом
блестит, по луне вздыхая,
и звезды манят океаном,
то вспыхнув, то в тучах тая.

Зачем я в глуши остался,
не стала полезной затея,
с тобой так нелепо расстался,
теперь вот не сплю, цепенея.

Фонарь на углу притомился,
не светит в окно, как прежде,
я в мыслях с тобой простился,
не дав даже шанса надежде.

Я жду, как всегда, рассвета,
быть может, он боль растопит,
ведь жизнь заблудилась где-то,
а ночь в никуда торопит.

Потянуло весной с озер,
над жилищем туман как пудинг
кот мой стал на «язык» остер,
по ночам меня воплями будит.

Жду, когда же рассвет придет,
и покажется солнце большое,
выйду тихо за дом, в огород,
гляну молча на чудо земное.

Жизнь моя обрела интерес,
я прошел полосу невезенья,
скоро снова проснется лес,
и наступит весны рожденье.

Птицы с юга вот-вот прилетят,
покоряя воздушные дали,
и озёра водой заблестят,
отогнав все земные печали.

А поле удручающе молчит
под тонким слоем стаявшего снега,
крутой ручей безрадостно журчит,
да спит в канаве старая телега.

Прогнившая до хлама, без колес,
давным давно у поля заблудилась,
и кто ее в век нынешний занес,
и что с ее хозяином случилось?

Когда-то на телеге удальцы
катились по проселку величаво,
звенели над полями бубенцы,
и кучер вдаль посматривал лукаво.

На поле нынче- слякоть и бурьян,
притихло все, поникло на излете,
возница тот- проныра и смутьян,
застыл картинкой там, на повороте.

Шумят березы голые в снегу,
дорога, попетляв, ушла к оврагу,
и ветер, порезвившись на бегу,
стишком улегся легким на бумагу.

Я, разбивая в пыль дороги,
прижавшись к посоху душой,
несу в закат босые ноги,
найдя в пути своем покой.

Размерен шаг, не ноют стопы,
и ночь вот- вот накроет даль,
я- налегке, слегка потрепан,
судьбой обиженный бунтарь.

Летят в сторонке две вороны,
не сбиться б с верного пути,
ведь где-то там деревьев кроны,
туда обязан я дойти.

Холмы сияют белой плешкой,
ни озерца, ни ручейка,
я гол, как шахматная пешка,
а степь зовет издалека.

Иду я к цели дни и ночи,
пытаясь главное понять,
где путь найти к себе короче,
в степи напрасно не петлять.

В один из дней увидев море,
я ближе к скалам подойду.
Погасли страсти на просторе,
забрал рассвет мою беду…

За переездом- лес, за лесом- поле,
дорожка неприметная бежит,
метет метель, куражится на воле,
любого в вихре снежном закружит.

Но мне- туда, я чувствую стремленье
не сбиться больше с верного пути,
на небе- туч невнятное движенье,
и к цели трудно сходу добрести.

Вдали- деревня, люди и заботы,
уют большого дома и тепло,
кого-то ждут крутые повороты,
а мне в любви однажды повезло.

Дорожку снежным крошевом укрыло,
а мысли тонут в мягкой кутерьме,
в глазах виденье белое застыло,
и ветки сосен- в снежной бахроме.

Замерзшая речушка рядом вьется,
и мостик деревянный на виду,
колодец с журавлем уныло жмется
к избушке и раздетому кусту.

А в доме вижу радостные лица,
я- словно дед с котомкой за спиной,
ну, а метель пускай на воле злится,
меня заждался отдых и покой.

И барражируя под небом,
отметив туч упрямый ход,
я сыт не только черным хлебом,
мне важен истинный полет.

Когда в мечтах гуляют мысли,
пытаюсь вместе их собрать,
чтоб дело жизни не зависло,
чтоб не хотелось умирать.

Простор безбрежный отрезвляет,
скупая мелочность сгорит,
в груди оркестр заиграет
да и работа восхитит.

Как хорошо парить над миром,
внизу хаос и долгострой
устал я кланяться кумирам,
стоять с ухмылкой под горой.